78

ставлена ему поэтомъ. Поотъ позднЬе вспоминалъ свою юношескую

мечту, своего демона...

Какъ царь, нвмой и гордый, онъ

Такой волшебно-иавой красотой,

Что было страшно...

И мы ему Мрили. Теперь эта греза вдвинута въ рамки рисунка,

но мы уже не видимъ волшебно-сладкой красоты, не чувствуемъ

страха передъ нею.

Г. Зичи ошибся; Лермонтовъ не изъ Т'Ьхъ поэтовъ, которыхъ

можно переписывать на полотно. Поэть ничего не говориль для

глаза и все сказалъ для воображета.

Онъ бродить; отъ его шаговъ

Безъ вира листь въ тВни трепещеть...

Изъ подобннхъ штриховъ, обвКнннхъ таинственною неопре-

Оленностью, нельзя создать картины. Это не „черный ангелъ" , из-

вћстный „пјвцамъ, а живописцамъ наипаче“. Но мы знаемъ этого

изгнанника; онъ намъ понатенъ во вйхъ характерныхъ изгибахъ

мнсли, въ инстинвтахъ жизни, въ мотивахъ дћятельности. Мы

знаемъ ту обстановку, въ чертђ которой развивалось его MipoB03-

зрјте. Мы знаемъ, ЕТЬ когда-то онъ любовался брачнымъ убран-

ствомъ свжилъ „въ вјнцахъ изъ злата“, какъ разлюбилъ ихъ и

холодно слЈдилъ за ихъ полетомъ, вань все возненавихђдъ и все-

таки не могъ убить въ себ тоски и смутныхъ

Да, этотъ демонъ ,$йствительство жиль; порукой въ этомъ

людская мысль, способная въ тавииъ же и людское

сердце, доступное твить же чувствамъ. Онъ жиль, потопу что от-

Ольше моменты его душевной жизни складываются такъ стройно,

вакъ это бываеть только въ Ойствитедьной жизни. Животное, съ

лапами жабы и съ крыльями летучей мыши—возбуждаеть недовые;

здјсь нјтъ типичной цјлесообравности животной Но

демонљ — несомнјненъ; онъ вполнј приспособлень въ ycJ0Biub

своего и гармонически законченъ саиъ въ себ'Ь. Его

жизнь—широка; его отношета—сложнн; стра•стныиъ чувствомъ онт,

отвјчаетъ на то, въ чему людское большинство равнодушно; его Оя-

тельность—не случайна, ибо она вытекаетъ изъ строго опре$лен-