— 51 —

Есть еще рядъ поэтичесвихъ основанныхъ

также на народномъ существующемъ до сихъ поръ,

что смертнаа рубашка не даетъ повою мертвецу, если она сшита

не сразу, т. е. съ перерывомъ. Тавое uowbpie существуетъ

у чеховъ, лужичанъ и у вђмцевъ и его служить

напр. лужицваа пђсна „kitel 0”, начинающааса тавъ:

„St6 tu khodii ро mojim rowi,

Zibnje trawu т. е.

„Кто ходить по моей могил•Ь и топчетъ веленую траву?“ Хо-

дитъ молодой владђлецъ замка, говорится далыке въ пђснгђ, и топ-

четь зеленую траву. „Свази своей молодой женв, пусть сошьетъ

другую рубашку; въ прежней а не могу лежать, въ ней а не

могу сгнить, въ четвергъ ночью пусть ее начнетъ и въ субботу но-

чью пусть ее кончить.“ Печальвымъ вернулся владђлецъ замна

домой, изъ овна увидђла его жена: „что съ тобою, мой другъ, не

болитъ-ли у тебя голова?“ „Ничего у меня не болитъ, но ты

должна своему повойному мужу сшить другую смертную рубашку;

въ четвергъ ночью начни и въ субботу ночью кончи ее.“ „Кто хо-

дитъ по моей могилгђ и топчетъ веленую траву?“ раздается голосъ

изъ могилы. „Я принесла теб'Ь другую рубашву,Д говорить мо-

лота госпожа изъ замка. При этихъ словахъ, могила раскры-

лась. „Спусвайса сюда во мнЪ, говорить мертвецъ, оставь пе-

редь могилой влючи.д Съ горькими слезами сходить въ могилу

молоди женщина. „Свази мнђ, чего ты плачешь: или теб'ђ жаль

покинуть свой новый замовъ, или молодого су прута, иди малыхъ

Штей?' „MHi не жаль ни замка, ни мужах ни Д'ђтей, мн'ь та-

жело разстатьса съ маленькимъ сыномъ; онъ спить въ своей во-

лыбелькгь и маленьваа Ката качаетъ его. Боюсь, что этихъ ма-

лыхъ сиротовъ будутъ обижать послгђ мена.“ „Кто ихъ обидитъ,

тому нав%рно не избжать злой участи.“

Такое о смертной рубашв% связывается среди

шЬмцевъ съ другимъ B0BipieMb: она не даетъ покою мертвецу,

1) pjesnibki hornych а delnych Lu;skich serbow, Hawpta

а Smolerja. 1841, 1, N. LVIII; чешская — belakowsky 1, 5.