— 115

знатока художественныхъ законовъ, какъ Гёте, который,

принимая сторону Мольера противь нгВмецкихъ его крити-

ковъ 130) выражалъ недоум'Вкйе, почему прошлое дјйству-

ющаго лица не можетъ быть раскрыто искусно вплетен-

ными въ первые же акты намеками и ссылками. Въ этомъ

же дгћД'В умвнье Мольера излагать всю сущность сюжета

сразу въ давно уже признано; взаимныя отно-

вс'Вхъ Ойствующихъ лицъ опредђлены и характеры

ихъ вполнгЬ намвчены съ• первой же сцены Мизантропа.

Но допустимъ даже, что пьеса Ойствительно слишкомъ

рВзко вводить въ дјло уже готовые характеры, — неужели,

послгв произведеннаго нами анализа, можно утверждать,

что это все простыя, страстей

или пороковъ! В“Ьдь по съ Пушкинскимъ положе-

HieMb, что ; у Мольера скупой скупъ и только“

приш-

дось бы сказать, что мизантропъ Альцестъ только и дв-

лаетъ, что высказываетъ ненависть кь людямъ,

— это же

было бы очевидной несправедливостью. У Адьцеста именно

одна изъ тВхъ сложныхъ натуръ, которыя такъ нравились

Пушкину у Шекспира. Онъ презираетъ •людей, но для че-

доввчества желалъ бы лучшей будущности, его пессимизмъ

имјетъ какъ бы идеалистическую подкладку; способный

страстно ненавидЈть, онъ жаждетъ дружбы, мо-

жетъ безумствовать отъ любви и ревности; безпощадный ко

всгћмъ, онъ подонъ гуманности и по отноше-

Hio кь Селименј; знатный по и

онъ любуется незатгђйдивыми полевыми цвмами народной

А все зргћлище его и когда онъ

то вгВритъ и надВется, то снова жаждетъ разрыва, то неожи-

данно ищетъ у Эјанты, — неужели все это• свой-

, ства прямолинейной натуры, которая, разъ поддавшись изв'Ь-

стной страсти, не втВдаетъ уже никакихъ а только

скряжничаетъ, или дицем'ћритъ, негодуетъ, иди разврат-

ничаетъ! Но Адьцестъ (кь которому, однако бошће всего

обращаются всћ подобныя HapeItaHiH) не составляетъ исклю-

1и) Въ разговорахъ съ Экерманомъ.