— 151

Tpe60BaHiHMb, навеЬрно не им'ћла бы ycnrbxa въ пубјикв,

и въ особенности Французской.

То же ошибочное заставило Руссо счесть за

„добро$тејьное лицос пьесы Филэнта, и онъ не щадить остро-

умныхъ насмВшекъ, чтобъ достойно заклеймить по этому

поводу ВС'Вхъ лично ему ненавистныхъ, самодовольныхъ,

В'Вчно спокойныхъ защитниковъ ум'Вренности, тормозящихъ

всякое впередъ своимъ BocxBaJeHieMb данваго по-

рядка вещей; онъ доходить даже до того, что считаетъ мо-

раль, развиваемую Филэнтомъ, моралью настоящаго плута

(fripon) и съ оттЬнкоиъ сожашЬетъ, что авторъ не

догадался дать Филэнту болгће активную роль въ пьесгВ л-

показать, какъ этотъ человгькъ, въ такой степени Флегма-

тично на 6'ЬдствВт, способенъ 6'Вситься отъ

махВйшей невзгоды, касающейся лично его. Словомъ, по мнгћ-

Руссо, настоящее добродмельное лицо пьесы слишкомъ

обезцвЈчено человћческими слабостями и смвшными край-

ностями, и взам'Ьнъ того его роль навязана жалкой, двусмыс-

ленной личности, истолковательнищЬ самой пошлой морали.

Въ этихъ заботахъ о вполнћ симпатичнаго

образа Альцерта Руссо можетъ показаться иногда сдишкомъ

нетерпимымъ, черезъ чуръ неумолимымъ поклонникомъ по-

слвдовательности, врагомъ слишкомъ сложныхъ натуръ, —

но онъ всегда искрень и не впадаетъ въ несправедливость.

()нъ не въ сплошь порицать Мольера за нрав•

ственный ущербъ, нанесенный имъ герою, — онъ не скры-

ваетъ отъ насъ, что въ пьес'ћ есть мгћста,

прямо противоположное, симпатичное Нельзя

сказать, говорить онъ, чтобъ Альцестъ быль и у Мольера

сплошь комическимъ лицомъ,—и при этомъ ему вспоминаются

герои боле раннихъ, веседыхъ мольеровскихъ ко

торые, не переставая, смЈшатъ публику своими угловатыми

ужимками. lIpo Адьцеста нельзж сказать того же,—иногда

зритель невольно чувствуетъ кь нему и

Руссо съ от%чаетъ этотъ Фактъ, и, чтобъ

объяснить его, старается ув'Врить себя, что въ эти минуты

богатая художественная натура Мольера нападала на на•