— 45 —

Въ былинахъ, или, вавъ онъ ихъ •нвзывЕть, поэмахъ

Кирши Данилова, БВлинсвТ видитъ „на важдомъ шагу несо-

образности“.. Поэма о Никитичгь, напр.,

то бедсвявваа боловня больного похмВльемъ BMpueHia...

Туть н%тъ не тшьво мысли—двве смысла. У Добрыни Еђтъ

ни лица, ни харавтера; это престо—призравъ. Подобная не-

Мпица могла бы имвть 8HMeHie миеа, если бы отъ ед чу-

довищныхъ 66разовъ въяло фантастичесвимъ ужасомъ, но

въ руссвихъ свазвахъ, вавъ и во ВМ народной руссвой поэ-

фантастичесваго элемента почти вовсе Мо“... (У, 124—

125). „Свазва о ПотовЊвса сплошь „ничего, изъ вотораго

ничего и не выжмешь“... (У, 140). Поэма о Волхв Всеиавь-

евич% не представиеть, вавъ и MH01'ia нивавого

опред%леннаго идио народной Кавъ и по-

эмы, „это—что-то, силащееса стать Образомъ, и все остаю-

щееся символомъ, сквозь произвольную и узорочную твань

вотораго брезжится, вавъ исвра во тьмв, привравъ мысли, но

нивавъ не можетъ разгорђться въ с“тхое пламя (У, 157).

„Вообще идеаль руссваго богатыря—фивичесваа сила, торже-

ствующаа надъ встии надъ здравымъ

смысломъ. Кохи ужъ богатырь—ему все возможно, и противь

него ничто не устоитъ... Героизмъ есть первый моменть про-

буждающагоса вароднаго c03Haaia жизни; а дива.я живот-

ная сила, сип желЬваго вупва и чугуннаго черепа—пер-

вый моменть нардваго c03HaHia героизма. Оттого у всТхъ

народовъ богатыри ц%шхъ бывовъ съВдаютъ, баранами ваву-

сывають, а бочими-сорововвами вапивють. Но народъ, въ

жизни вотораго развивается о б щ ее, идетъ пктввт-

rhHie животной силы чувствомъ дота, правды и доблести

есть второй моментъ его c08EBHig героизма. Наши народныа

остановились на первоиъ моментђ и дальше не

пошли. И потому наши богатырп—йни, призрви, миражи,

а не образы, не характеры, не идеалы оп#денные. У нихъ

о доблести и долгА, инъ всяваа