10

зависимости. А для государственной жизни требуется и нђчто

совс•ђмъ другое, часто съ тодько-что указанными

свойствами. Вотъ почему изв%стное Финнское

„упрямство“, татарская „бевчелов%чность” и нђмецкая „вы-

держка” должны были играть немалую роль въ судьбђ нашей

могущественной Они были нужны по крайней

какъ „дигатура” или твердая примђсь кь мягкому

„благородному металлу“, изъ котораго иначе нельзя сдПать

ничего прочнаго. — Но если такт, то историческую, а ттмъ

60uie современную конечно нельзя считать чисто сла-

вянскимъ Русская общественность, какъ и рус-

ская государственность, давно уже возвышается надъ узкими

сферами и т%сными рамками отдТльныхъ а о

подномъ одного какого нибудь племени туть не

можетъ быть и рТчи. Въ этомъ неплеменномъ,

ноиъ, скорће .нежДунароДножб характер% заключается одна изъ

тђхъ дНствительно самобытныхъ чертъ, которыя всего мен•ђе

цђнятся славянофилами и которыя однако особенно глубоко

и притомъ выгодно отдичаютъ нашу восточную Европу отъ

западной. 0TcyTcTBie р%зкихъ племенныхъ признаковъ у самбй

главной, господствующей народности, въ связи съ нђкоторыми

другими приводить кь тому, что на обширныхъ

пространствахъ могутъ сравнительно хо-

рошо уживаться, взаимно приспособляться и отчасти сливаться,

ассимилироваться между собою весьма разнородные,

даже прямо враждебные другъ другу элементы государствен-

наго общества. Въ сложномъ, медленномъ процессђ такого объ-

народностей и племенъ доджны постепенно вырабаты-

ваться новые, боМе интеллектуальные типы людей,

уже кь общему, типу, от;

котораго недалеко пожалуй и до „всечеловђчества” Разу-

мђется посМднее пока есть только идеалъ, съ которыиъ мы

отнюдь не смгђшиваемъ окружающую насъ дћйствитедьность.

Итав.ъ истинная русская „самобытность” состоитъ вовсе

не въ своей принадлежности кь той иди другой пле-