10
зависимости. А для государственной жизни требуется и нђчто
совс•ђмъ другое, часто съ тодько-что указанными
свойствами. Вотъ почему изв%стное Финнское
„упрямство“, татарская „бевчелов%чность” и нђмецкая „вы-
держка” должны были играть немалую роль въ судьбђ нашей
могущественной Они были нужны по крайней
какъ „дигатура” или твердая примђсь кь мягкому
„благородному металлу“, изъ котораго иначе нельзя сдПать
ничего прочнаго. — Но если такт, то историческую, а ттмъ
60uie современную конечно нельзя считать чисто сла-
вянскимъ Русская общественность, какъ и рус-
ская государственность, давно уже возвышается надъ узкими
сферами и т%сными рамками отдТльныхъ а о
подномъ одного какого нибудь племени туть не
можетъ быть и рТчи. Въ этомъ неплеменномъ,
ноиъ, скорће .нежДунароДножб характер% заключается одна изъ
тђхъ дНствительно самобытныхъ чертъ, которыя всего мен•ђе
цђнятся славянофилами и которыя однако особенно глубоко
и притомъ выгодно отдичаютъ нашу восточную Европу отъ
западной. 0TcyTcTBie р%зкихъ племенныхъ признаковъ у самбй
главной, господствующей народности, въ связи съ нђкоторыми
другими приводить кь тому, что на обширныхъ
пространствахъ могутъ сравнительно хо-
рошо уживаться, взаимно приспособляться и отчасти сливаться,
ассимилироваться между собою весьма разнородные,
даже прямо враждебные другъ другу элементы государствен-
наго общества. Въ сложномъ, медленномъ процессђ такого объ-
народностей и племенъ доджны постепенно вырабаты-
ваться новые, боМе интеллектуальные типы людей,
уже кь общему, типу, от;
котораго недалеко пожалуй и до „всечеловђчества” Разу-
мђется посМднее пока есть только идеалъ, съ которыиъ мы
отнюдь не смгђшиваемъ окружающую насъ дћйствитедьность.
Итав.ъ истинная русская „самобытность” состоитъ вовсе
не въ своей принадлежности кь той иди другой пле-