оказано между прочимъ, что „самодержавною рукой онъ см'ђло

с%ядъ просвТщенье”, а затђмъ сгђдуетъ такая общая характе-

ристика его дђятельности:

„То академикъ, то герой,

То мореплаватель, то плотникъ —

Онъ всеобъемлющей душой

На в%чный быль работникъ.”

Пушкинъ не совсТмъ напрасно обращаетъ и на то

обстоятельство, что Петръ „не презиралъ страны родной”, что

„онъ зналъ ея предназначенье”. Надо замђтить, что абсолю-

тизжь дошелъ до особенно вредныхъ крайностей при невкото-

рыхъ преемницахъ Петра Ведикаго, когда судьбами вре-

менно заправляли западные „европейцы”.

Совершенно иной характеръ носило наиболђе продолжи-

телВйое той сначала офранцуженной, а потомъ

и обрусђвшей нђмки, которая „цЬь видьа „не

въ томъ, чтобы лишить людей ихъ естественной свободы, но

въ томъ, чтобы направить ихъ кь величайшему изъ

вслхъ благъ”. Императрица Екатерина II не только усвоила

себђ удивительно хорошо весь ЦйКЛЪ общеевропей-

скихъ политическихъ идей и вм%стђ весь реализмъ русскихъ

житейскихъ не только выразила ихъ до

степени въ своихъ литературныхъ но стара-

лась приложить ихъ и кь практической политикеђ. Pa3MipbI

этихъ не вполн'ђ зависгђли отъ императрицы, обя-

ванной престоломъ изйстному „петербургскому д%йству”. Она

принуждена была ур%зывать свои планы въ угоду той

иди другой придворной 3aMiqy однако, что

при всемъ „пользоваться обстоятельствами“, въ которомъ

она кажется не уступала самому Фридриху Великому, ей все

таки не приходило въ голову возводить, подобно этому прус-

скому кородю-ФилосоФу, „его величество Случай (ва majest6 le

Hasard)” въ основной принципъ своего „политическаго пове-