215

и одежды жизни. Вся душа, потрясеннаа въ основахъ,

въ творчесваго fat, дрожить, гбтоваа вылиться въ осл%-

образъ, излиться огненнымъ потокомъ высоко-

вдохновеиаго чувства. Это такая же бездна, въ вавую

бросалса за вубкомъ пажъ Шиллера.—Гейне, чтобы дать фран-

цупъ 110H8Tie о тђхъ страстахъ, которын. волнуютса въ П'%сни

о Нибелунгахъ, придумадътромоздкую aHa.I01'iD. „Представьте себј,

что соборы Европы назначали другъ другу

на необъятной равнин%. И вотъ спокойно пришли сюда страсбург-

CEii соборъ, соборъ, колокольня,

соборъ и т. толпятса вовругъ красавицы, парижской

Notre-Dame..." Каждый изъ образовъ гр. А. Толстато въ этомъ

соборъ. Какъ ЕОЛОССЬЛЬНЫЯ змД они

сплелись въ одинъ звуковой клубокъ, индивидуаль-

ность отдЬльннхъ моментовъ пропала. При синемъ освђщети иены

растетъ вакхически творческаго ТПмъ-же разрј-

шитса аквордъ$ Что выйдетъ изъ нјдръ хаоса? Ничего.

Буря прошла и еа н%тъ; чувства, кань мгновенно успо-

коеннна волны, пригнули свои п%нистые гребни въ широкой рав-

нин% водъ и незайтно упали на дно души, откуда поднимались съ

тавимъ многообщающимъ рокотомъ, съ такою всепобздающею

мощью. Въ мы имемъ образцы характ

теристиви звуковъ подобннмъ же образомъ. Но таиъ

поэта отзываетса только на звуки и, послушное имъ, въ

строго опредђденныхъ границахъ создаетъ свое отвЈтное слово.

Мерцаеть по свнВ заката отблесвъ рдяный,

Кань уголь искрявя на рать зоотой.

Мн•Ь дорогь втотъ часъ. Сосвдва за свной

Садитса подъ вечерь порой за фортепьяно

И а схВ.жу за ней внимательной душой.

Въ и тбимаа есть дума...

Додина, сельсваго испблненнвя шума...

Кто не помнить, какой опре$ленной и до конца выдержанной

картиной отвЈчалъ Майковъ на это фортепьяно? Сквозь образы, да-

„]ekie отъ области звуковъ, ин вполнгђ понимаешь музыкальную фан-