236

ныхъ движејй, которыа происходили или иогли произойти въ душј

сдушатела при звукахъ этой удивительной пгћсни.

Мать-ли п±стуетъ дитя?

Иди то воспоминанье,

Отголосовъ давнихъ Лть?

Или счастья олщанье?

Иди смерти то при%ть?

Кто пойметь то сложное душевиое HacTpoeRie, воторое равна-

дось бн сумм'ђ подобныхъ сдагаемыхъ$ Кто возьиетса, хота бы съ

приблизительною точностью, подсчитать итогъ, снять съ „привђта

смерти“ (какой это падезъ—дательный или родительный) и волн-

бельной П'ђсни одинаковые признаки, вывинуть изъ суин все лиш-

нее сравнительно съ 06juxaEieI'b счастьа и вновь пров'Ьрить вывладву

отголосками давнихъ л%ть$ — На акустическому фокусу

является фокусъ психологическШ. Нельзя, повидииоиу, спорить съ

тьмъ что одна п%сня можеть вызвать въ данноиъ че-

ловеВЕ'Ь и въ данную минуту только одно и опредјленное настрое-

Hie, окрасить всВ образы и въ одну Ерику. Но џоэть

рискнулъ поставить рядомъ Nkie вонтрасты, которые исключаютъ

всакую мысль о единстй. „Зм%инаго цвжа отливы“ въ видомъ

отдЈльномъ иоментј мерцають ярко, но, сливаясь друљ съ другомъ,

утрачивають самостоатедьность и нисвољво не Мшить новымъ,

совершенно неожиданнниъ концепфиъ.

Это, пить быть, просто „вульть человЈческаго голоса“. Но

и з$сь ТОЛЬЕО схема. Въ этой Н'ђтъ данныхъ угадать, кто

ее пјлъ; въ рвзска8'В о П'ђснЈ не видно и не понатно, кто ее слу-

шаль. И снова передъ нами трактатљ „о голосј вообще и о пјти

въ особенности“ , снова парентирсъ вМсто живаго образа. Иначе, во-

нечно, и быть не иогдо. ввусъ поэта сложилса и развилса

на иннхъ обывтахъ; п%сна имла въ виду только собрать въ однокь

фовус•ђ отдЈльннд черты его эстетики и поднять въ облить Ерасоты

и его изящнво и вкусъ.

А п%сна, по c03HaHiD гр. А. Толстаго, дмствитељно все-

могуща.

Она вавъ въ половодье спљна,

Еавъ рснвя ночь благотворна,