229
урочиваютса въ вонвретпому частному поводу, носать на себ СЛ'Ьды
минуты, настроетя и субъективныхъ особенностей поэта. Таиъ, гдј
ИСТОЧНИЕОМЪ авлаетса дјйствитедьно творчество, а не
„ Boc110MnaHia и начитанность“, не мозеть быть
сплошь уродливыиъ и чудовищныиъ. Если на минуту и измнить
поэту творчество, если недостатовъ личной мысли случайно и
нитса раздутымъ общимъ м%стомъ, конкретный мотивъ пьесы вер•
нен поэта на истинную дорогу. Но напрасно буден ждать твор-
чесви - живыхъ авкордовъ тотъ, кто вдохновилса проиичеевиии
Чтобы сохранить бВдную iMI)8iD онъ буден
громоздить парентирсъ на парентирсъ, пои только слово будеть
выдерживать тяжесть „оглушительннхъ образовъ". Навою грубою
нативою звучить литературной полемики шестиде-
сятыхъ годовъ съ ивоноборчесвиии спорами! Дуп.дъ-ди Писаревъ и
„хулители“, что ихъ поставатъ рядомъ съ Львоиъ Исавра-
ниноиъ$ Не напоиина.еть-ди и поеть въ эти минуты того древле-
православнаго ревнителя, вотороиу НИЕОНЪ велжъ вычеркнуть изъ
богослужебннхъ книгъ произвольно вставленный возгласъ? , Дрозь
великая ма поипла и ужасъ на мена нападъ", говорить подневоль-
ный ворревторъ. Шагъ еще, и парентирсъ отожествляеть поэта
съ первыми учителии• а его литературннхъ против-
нивовъ съ книжниками и фарисеями. Дальше идти некуда; ничего
ботве ведиваго и болВе трогатедьнаго не иозетъ дать и
Если „тахб говорили надменные ЕНИНИЕИ", „таю-же кричали
ивбнъ истребители“—теп исчерпана до дна и выводъ —
„верхъ
надъ вонечныиъ возьиетъ Этоть
раздувать и растягивать небольшую мысль при помощи великихъ
историчесвихъ образовъ — вносить съ собою двойную опасность.
Еть нужды говорить о топ, что ничтожный субъективный вои-
поэта принизаеть и Только сМ-
шны поэты. которые привыкли in pulicis morsu deum invocare.
Но здјсь есть и другой челойка, который не доро-
жить своею мыслью. Многознаменательння явлетя возь-
муть сей львиную долю въ томъ впечатл%ти, которое даетса всјмъ
стихотвортемъ, и заслонять личность поэта; если есть чувство, пе-
резитое сполна, мысль, E0topaa далась въ мукахъ самостоятедьнаго