40
ность и правильность языка. Навь полно и глубоко „очаровате
мавинистокъ, когда онј, упоенныа мелодичною пгђвучестью итальян-
свой йсни, слушаютъ и не понимаютъ знаменитаго тенора! Впро-
чемъ, мазинистки диствительно наслаждаются, а вритивъ только
сочетъ наслаждатьи, заручившись методомъ и вонсдектомъ на-
Въ конц•Ь вонцовъ, это очень трудное дјло; не усшВешь
еще достаточно насладиться пђвучестью рјчи, кавъ неугомонная
мысль начинаетъ оскорбляться 0TOYTcTBieMb ума и вкуса. Въ до-
въ этому эстетическому рецепту было бы очень кстати ука-
зать какое- нибудь наркотическое средство, которое, охраняя не-
отчетливость и таинственность, убаюкивало бы мысль въ „востор-
женности, расходящейся во стороны“. Во всякомъ случај это
искусственный способъ наслаждета. Обыкновенно внимате прежде
всего ищетъ чувства, ума и вкуса, весело привжствуетъ широту
взгляда и правильность языка и, собравъ воедино всђ отольные
элементы художественнаго произведеја, наслаждается TapI0Hie»
ихъ соединетя, наслаждается форою.
людей удивительно не соотйтствуетъ подобной эсте-
тической дисциплинт и методиЕ'Ь. Оно почти всегда начинаетъ съ
частностей. Каждый челов'Ьвъ скотье и легче всего зијтитъ въ
цжомъ тт подробности, которыа больше всего отв'ћчаютъ его инте-
ресамъ и вкусамъ. Иногда все его отдается какому-нибудь
случайному признаку, и онъ составляетъ себ совершенно невЫное
о иредиетј. Нужно вря и вдумчивости, чтобы
подмтить весь обливъ предмета, nponopIli0HHbH00Tb отдЈльннхъ
частей, стройность и цћлаго. Полное 0TcyTcTBie у поэта
„образованности“ можетъ поиђшать очень многимъ заиЈтить самую
мелодичную шћвучесть. Но если вся предварительнаа работа схЬлана
безукоризненно; если умъ, чувство и взгляды поэта нашли полный
откливъ въ душЈ читателя, — формой будетъ подно
и безмятежно.
Г. Страховъ отождествляетъ пгЬвучесть съ „формой“ художе-
ственнаго Допустимъ, что такое воз-
можно и посл%дуемъ его методу. Мы очарованы пЈвучестью pi'M.
Но спокойны-ли мы? Не боимся-ли мы за свое Что
если, перейдя въ отчетливости, мы найдеиъ, что собственно и на-