42

мысль одъ иго вавой-то красоты, чтобы она не равс'ђяла ихъ Мо-

льстителныхъ грезь. Они создаютъ своихъ Фетовъ и фетишей и

ограждають ихъ отъ любоштства и ворвости неносвященннхъ ин-

тердиктаии и 38EHBHiau. Есть что-то рабское въ сознательноиъ

и методичесвомъ самоосдјпдети; они ИЕЪ будто боятса цовјрить

мысли, чтобы не получить изъ еа рувъ свободы. Это своеобразное

мышлета во има тиннхъ инстинктовъ наслаждета.

Ихъ красота—стихТна; она стоить вонтроиа мысли, внј юрис-

ДИЕ1ји разума. Ииъ не нужно -— они довольствуются

0600Hierb и восторгоиъ; имъ не нужна нихъ есть

катехизисъ; ихъ поэты — не и таланты, 8 боги и идолн.

Севтантсваа обособленность положила отпечатокъ на всю ихъ Мя-

тельность; они не хотять идти съ своими водевсаии на общую арену

литературы и хранять свои заповјди въ моленной, отврнтой только

для избраннхъ; инъ кажется, что ТОЛЬЕО они владјютъ орден-

свой тайной, тјиъ магическииъ словоиъ, которое даеть инъ высшее

Эта счастливая Мра въ вјчно новую и въ вјчно та-

инственную красоту и эта методика безпрерывнаго эстетическаго

наслаждетя—конечно не вносятъ ясности и опредЮенности въ во-

просы современной Напротивъ, идеалы искусства становятся

еще загадочнје, вогдв изъ ихъ вапищъ доносатса ITkia волны

эстетическаго тумана.

Но отчего теоретики эстетичесваго сластолюбя тавъ внима—

тельно изучить методику наслаждат поэтическииъ произведе-

Hien и тавъ равнодушно относатся кь вопросу о nowxaHiu

поэта8—Конечно, тайны волшебнаго „очаровата" плјнительною

формою прежде всего создались на почвј античной пластики и ве-

ЛИЕИХЪ кисти. Несомнно, что и въ словј „форма“

когда Р'ђчь идетъ о „словесномъ художестве, больше метафоры,

чјмъ точнаго и опредженнаго смысла. Но не въ этомъ. Рус-

скн „искусство дла искусства“ отложилось отъ литературныхъ сю-

зереновъ сравнительно недавно. На EaEie же инстинвтн общества

оно опиралось, вогда провозглашало свою независимости оно

завоевало себј свою долю популярности? Оно настойчиво утверж-

дало и утверждаетъ, что самое существенное въ