20

каждомъ изъ нихъ дежитъ одинъ обманъ, одна помжа

душ± для совершеннаго вещей. Земныя

плоти и костей только дишають меня в±нца независи-

мости. Гододъ и жажда, холодъ и жарь дають только

м±рку нищеты Жадность пригнетаеть ду-

шу кь земл5 воздымаетъ грудь суетой, не-

нависть даетъ ножъ въ руки, любовь $даетъ зйри-

нымъ то, что было божескимъ», и т. д. Изъ такого со-

у Кондратовича, какъ и у истекаетъ

горячее чтобы раз$лились дй, в,акъ они ду-

маютъ, составныя части чтобы разорвалась

зайса, преграждающая полеть въ таинственный Mipb—

за пре$домъ Mipa, туда, неизфченный и

земному взгляду недоступный Богъ осво-

божденный однако—у Кондратовича, какъ и

отъ ВСЯЕИХЪ выоисповыныхъ особенностей, такъ Е.авъ

оба поэта восприняли посвящете въ ть идеи Йротер-

пимости, которыя составляютъ лучшее наслые Х УIП

Приведенные выше образчики достаточно объясняютъ,

какую огромну10 роль въ Кондратовича играетъ

элементъ но слЫуетъ попобнгье

опре$лить сущность и свойства этой

И такъ, прежде всего бросается въ глаза полное

0TcyTcTBie въ ней всяваго мистицизма. Умъ Кондрато-

вича отличался замгђчательной трезвостью; это была —

голова разсудочная, а сердце, чувствовавшее сильно,

но—только вещи ясно понятыя. Натура его была такъ

мадо расположена въ восторженнымъ до та-

кой степени не склонна кь въ MiP'h сверхъ-

естественномъ, кь въ фактахъ жизни—та-

инственныхъ символовъ и кь въ зандюченное

въ такихъ символахъ 0TEI)0BeHie, что на немъ Н'Ьтъ

ни мадмшаго слеЬда того польскаго Кото-

рый представлядъ положительно господствую-

щее, именно въ то время, когда Кондратовичъ наибошЬе

учидся и развивался. ЕОТОРЫЙ опуталъ