24

онъ щиты и шлемы, и чаны полные медовъ

ковыхъ—святый .

Такая вольность въ съ вещами свойства

духовнаго, подожимъ, не оскорбляетъ такъ кавъ

не выходить за предеЬды того, надъ Ч'Ьмъ, по убВжде-

поэта, позволительно (кь Круповичу,

УП. 60) и не ведетъ въ кодебатю выы въ Бога. Но она

всетаки дВлаетъ Сыровомли

насквозь-сјтскими. Въ нихъ ничего приторнаго,

подслащеннаго, ничего чтЬ бы припоминало и

ризы, онъ не љттается разжалобить страстей и

украшать терновый в±нецъ фольгою и разно$тными

бумажками. Повсюду у него чувствуется возвышенный

идеадизмъ, въ безконечныхъ обраще-

кь Богу, идеализмъ безъ котораго однако необхо-

дится ни одна изъ сколько-нибудь значительныхъ его

поэмъ, начиная отъ эпическихъ и кончая хотя бы пре-

лестною кантатой «Францискъ (1857. Вильно

У. 81—86). вещей по самому содер-

у Кондратовича есть еще одинъ родъ

который даетъ намъ посшђднюю черту для характеристики

эдемента въ его вообще. носятъ

Ha3BaHie «бесЫъ» и представляютъ собой—драматизиро-

ванныя народныя въ себ% прак-

тическую мораль. Въ нихъ иногда самое и

не относится кь Богу и церковнымъ,

но тфмъ свойственнымъ на-

pow, истекающимъ изъ глубокимъ BtpoBaHieMb

въ непосредственное божескаго

въ семь Mipt, а также въ вещи, вакъ носяпђя на

кдады, чортовы сокровища, и наконецъ,—

въ то, что Ч'%мъ кто сол#шилъ, т±мъ и наказань будетъ.

Что Кондратовичъ не принималъ и такихъ

въ буквальномъ, а понималъ ихъ глубже,

простой народъ, это доказывается хорошенькой сказкой

«Краденое (1849. Залучье, 1. 53)», въ которой отецъ,

желая проучить сына, преддагавшаго ему кражу, пред-