56

гибло отъ того тольКо, что не были сожжены Ранс-

дорфъ и Эгле, которыхъ боги требовали въ жер-

твенную пищу, то отсюда пришлось бы предположить,

что вслуча5 еслибы то совершилось,

Маргеръ съ своимъ ВОЙСЕОМЪ не погибли бы и храбрая

Литва восторжествовала бы надъ крестомъ. Странное

великаго вопроса борьбы двухъ пдеменъ — на

вопросъ объ апетит% боговъ... Для HenpiaT-

наго, неэстетическаго появляется богъ ада

Поклюсъ, въ вихЬ страшилища, похожаго на т'ь, EaEiH

показываются въ «вертешЬ» колядующими на Рождество

мальчуганами: «нагое чудище, костистое, обросшее по

Млу волосами, съ большою бородой и пламенемъ детя-

щимъ изъ очей». Литовцы всев поверглись ницъ передъ

этимъ одинъ только Маргеръ выдержалъ

взглядъ чудовища.

Правда, Кондратовичъ, въ ссылается на

примыъ въ такого «deus

ех machina». Но это неудовлетворительно. Не

говоря уже о В±ЕОВЪ, о томъ, что въ наше

время чудесность производить иное Ч'Ьмъ

въ ту эпоху, въ которой жиль любимецъ Августа,—есть

огромная разница между самыми предметами, RaEie из-

браны однимъ поэтомъ и другимъ. воспроиз-

водилъ, положимъ, самъ не выуя въ то, живое народ-

ное самое какое им±лъ

Римъ—объ великаго города; значить,

поэтъ вводилъ такую чудесность, Btpa въ которую со-

ставдяда въ его время едва-ли не додгъ.

Между тьмъ, нашь поэтъ сочинядъ чудесность вовсе не

существующую въ его читателей, и свдеивадъ

изъ бумаги, на проводокахъ, такое страшилище, которое

никакой производить въ читатедяхъ не могло,

а должно было вызывать лишь комическое

При такой полной неудачности миеодогической стороны

поэмы, это могло-бы всетаки держаться

на возвышенныхъ характерахъ $йствующихъ дицъ,