67

Мужское геройство Сырокомля изображаетъ въ по-

родинеЬ—жизни, свободы и д±тей. Маргеръ

убиваетъ дочь, чтобы спасти честь Литвы; за нимъ идетъ

Касперъ (1857 г.), въ сына,

котораго поставили впереди своихъ рядовъ

ДалгЬе, въ «Приговор± (1859 г.)» , дворя-

нинъ геройствомъ превосходить Брута. Онъ

не только самъ пронзаетъ сына за изм'Ьпу и

въ пользу шведовъ, но когда сынъ остался живъ, отецъ

такъ говорить королю: «я поражу его еще разъ и вы-

потомъ убью себя; и не прощу, какъ право не про-

щаетъ; но не казни его, король, позорной казнью (У.

268)». Этотъ твер@ закаль души оказывается, однако,

фальшивымъ. Довольно было словъ короля,

его, что веревка и чести будутъ за-

мВнены простымъ — и Брутъ уже забыдъ,

что «не въ стыдъ, а въ самомъ» ,

уже растаялъ какъ воскъ и примирился не только съ

судьбой, но и съ сыномъ-выродкомъ: «хвала тебВ, святое

прови$нье! Ужь не я, и домъ мой безъ пятна (?).

И мое имя сюхранитъ свой блескъ на всю Литву мою,

на всю Корону!»

Тоть же безсознатедьный переходъ отъ идеальнаго

преувеличенному и см•Ьшному, какой мы уже ви$ди

въ Ходкевичей и Радзивидловъ, и

въ «СтарЬстВ Копаницкомъ (1857 г.)». Этотъ старьста,

приверженецъ Станислава Лещинскаго, посаженъ въ тюрь-

му въ Зонненбург5 за то, что не хо%лъ признать ко-

ролемъ Августа Ш и продолжалъ бить саксонцевъ. Изъ

самого же разсказа видно, что Августъ Ш—не

и не Неронъ: узникъ сидитъ въ той же камер5

были прежде заключены ему ра#шены вино

и и отъ него домогаются только, чтобы онъ

присягнудъ королю, который уже признань всей стра-

ной; наконецъ король и такъ, безъ этого, отпускаетъ его

на свободу. Стадо быть, все геройство старЬста проявдяетъ

лишь тВмъ, что и сидя въ онъ еще ведетъ