70

и свойственныя т%мъ дюдямъ, отъ

которыхъ поэтъ держался въ сторон'Ь, такъ вакъ они,

по его «пдюютъ на йру, на преданье, на все

то, чтЬ дорого и свято (КрашевсМ, стр. 42)». А между

ймъ, такое въ немъ было и мы постараемся

объяснить, какъ въ согласовались тради-

съ прогрессомъ и «охранительность» въ идеяхъ—

съ радикализмомъ на дфдгВ.

Родившись бЫнымъ шляхтичемъ, поэтъ нашь воспи-

тался въ постоянной неуйренности о завтраш-

немъ днВ, заботы о насущномъ и непрерывной

тяжелой работы. Но родовое на немъ всетаки

было: изъ него онъ вынесъ отвдеченное о дво-

рянскомъ paBeHcTBt и склонную кь подозрительности

гордость, заставлявшую его всякаго вида за-

висимости отъ большихъ господь. Если не себя, то это

свое чувство Конпатовичъ олицетворилъ въ Старомъ

Бардиш5 въ «Трензельное (На поводъ)», на-

писанномъ «для шляхетскаго (Борейковщизна.

1855 П. 28): «Мн•Ь-то что? Плачу я чинши: милостей

не жду... Кто живетъ подачкой панской, пусть живетъ

здоровъ. Сь кастелданомъ — шутка шуткой: вещь одна

мой песъ, вещь иная—конь. Я собаку даль на—память,

а платить не смеђй! Вотъ теперь выст#дъ

счетъ и поровнялъ... Сдавно спать на конской шкурВ—

шкуру я возьму. Но барышъ — изба.ви Боже! Дорогъ

быдъ бы конь».

Богатымъ поэтъ не завидовалъ, самъ о богатстй не

мечталъ; онъ просто им±лъ горячее въ всему

слабМшему, нисшему, словомъ кь той масс5 надъ

которой господствуютъ соединенные элементы рода, де-

негъ и ума. Такое, чисто—демократическое чувство онъ

открыто высказывалъ при каждомъ удобномъ сдуча5