вались съ похвиой, какъ о щВльномъ и толковомъ труд%.•

г. Афанасьевъ, стало быть, можетъ работать. Недостатки его

о Стюартъ происходятъ не отъ неум%нья, а отъ

небрежности. Въ сущности небрежность является самымъ

основнымъ и неизмвннымъ аттрибутомъ вс%хъ научныхъ ра-

ботъ среднихъ русскихъ ученыхъ. Даже изъ сред-

нихъ работъ не свободны отъ нея. Возьмемъ хоть статьи

проф. Виноградова; косолапо писанныя—статьи эти новаго

ничего но геворятъ, но старое могли бы излагать недурно,

если бы не та же фатальная небрежность. Въ своей статыВ

о Ранке 1) Виноградовъ говорить объ одномъ только, что

Ранке быль объективенъ, холоденъ и покоенъ кь шуму по-

литической жизни. Въ 1892 году г. Виноградовъ характе-

ризуетъ Ранке, какъ ученаго, проводящаго въ своей рабой

злобу дня 2). За эти четыре года никакихъ новыхъ

Ранке не издавалось: очевидно, г. Виноградовъ просто за-

быль о томъ, что онъ когда-то выралалъ другое MH'hHie о

великомъ нгВмецкомъ ученомъ и упрекнулъ Ранке въ отсут-

объективности, такъ же легко, какъ бранилъ за отсут-

CTBie субъективности. Строго опред%леннаго взгляда на Ранке

г. Виноградовъ очевидно еще не выработалъ, но выражать

различные взгляды и не оговариваться — неужели это не

свидВтельствуетъ о научной небрежности? Или хоть, напри-

мвръ, проф. Виноградовъ говорить, что въ работахъ Фю-

стель-де-Куланжа „своеобразность историческаго момента со-

вершенно закрываетъ общечелоуьческое ocH0BaHie въ исто-

piII“ 3). А между Амъ, въ той же самой стать% тотъ же

проф. Виноградовъ говорить про Ф. Куланжа, что у него

на одинъ планъ сводятся „черты, кь весьма

различнымъ эпохамъ античнаго развитВIИ ГдеВ же тутъ

своеобразность историческаго момента? Я всегда лучшаго

мн%1йя о людяхъ и не могу предположить, чтобы г. Вино-

градовъ не понималъ между этими двумя ут-

кв. ш.

1) русскал Мысль 1888,

2) Русская Мысль 1892,

3) Руссои Мысль 1890,

4) Русская Мысль 1890,

вн. XI,. стр. 212.

1, Стр. 99.

кн.

1, Стр. 95.

кн.