— 21 —

комо французамъ, даже страшныя книги Ренана кажутся

девтскимъ лепетомъ, если сравнить ихъ съ

ми Тюбингенской школы.

У французовъ все опредКенно, ясно—точно геометри-

ческая теорема. Стоить вспомнить Фюстель де-Куланжа,

который такъ опред%ленно писалъ о такихъ о

которыхъ трудно сказать что-либо опрещВленное — хоть объ

общинв въ среднихъ вЬкахъ. ученый всегда ищетъ

и всегда сомнеВвается, реВдко... То, кь

чему въ историческихъ литературахъ другихъ народовъ от-

носятся критически — тому часто веВрятъ во французской

литературеВ. Таковы, напр., о римскихъ царяхъ.

Отчего это происходить—сразу трудно сказать, хотя, без-

спорно, это зависитъ, во-первыхъ, отъ свойственнаго вс%мъ

французамъ консерватизма мысли, а во-вторыхъ, отъ того,

что кь истинеВ вовсе не такъ ужъ сильно во

французской Еще до сихъ порь на французскомъ

языкећ много задающихся 1флью не открыть

истину, а лишь удовлетворить любознательность и только

одну любознательность читателей. Я не знаю, но я нигд'В

не встрВчалъ такъ много анекдотовъ, какъ во французской

ученой литератур'В. „Анекдотъ—дессертъ говорить

одинъ фельетонистъ. Мнев кажется, фран-

ученые сказали бы то же самое 1).

Если сравнить французскую и ШВмецкую литературу,

хоть о Стюартъ, то можно легко понять, какова раз-

ница между нвмецкой и французской наукой. Во француз-

ской наук“Ь н%тъ твхъ чистыхъ и безплодныхъ разслЬдова-

Hin, о которыхъ мы только что говорили. Но зато о

Стюартъ есть книга Dargaud, Минье, твердое и

спокойное, но все-таки переполненное анекдотами, и очеркъ

Александра Дюма- отца — еще съ большимъ количествомъ

анекдотовъ. Но если сказать откровенно, то личность МарЈи

Стюартъ лучше освеВщена во французской литератур±), чеЬмъ

1) См. у ироф. Иконникова, Овытъ русской т. 1, Стр. 178.

Вольтерь иишетъ: Le grand art est d'arranger et de pr6senter les bvenetnents d'une

та1Йёге interressante.