но и на первый планъ тавихъ

общественныхъ формъ, сущность которыхъ стояла въ

съ сущностью родовой связи, охваты-

вавшей съ одинаковою силою ВСЉТб родичей, но, при

этомъ, связи не принудительной а опирающейса на

обычай, не допускаюијй нарушетя въ гдазахъ того

самаго, на котораго онъ ложился всего тяжел±е. Уже

характеристикою рода едва ли не

приходится признать повсемђстно эдементъ принуди-

тельной власти и для ед представитель-

ства болгЬе близкихъ родственнивовъ naTpiapxa род-

ственникамъ его богЬе дальнихъ Позже воз-

никли три новыя формы долженствовавшјя

въ эпохи играть самыя значительныа роли.

Это во первыхъ, союзъ первобытныхъ доисториче-

скихъ нафй, наимен±е враждебный союзу родовому,

какъ бы непосредственно изъ него

какъ союзъ между родами, вчера еще безусловно

враждебными, а теперь соединенными фактомъ общей

р±чи, общей культуры и общихъ предафй, о

СВОИТб И ЧУЖ.И.Тб, на ЭТОЙ ПОЧВ±,

остаются какъ бы въ прежней сигЬ, но, цри этомъ,

историкъ мысли почти неизбЬжно констатиру.етъ осла-

и связи между своими и враждебности кь чу-

ХИМб, а также, что лишь въ немногихъ случадхъ на-

союзъ оказался способнымъ подготовиться

кь исторической жизни и перейти въ нее безъ того,

чтобы приб±гла въ своей кь еще дру-

гому продувту творчества общественныхъ формъ, имев-

но кь союзу государственному.

Т'Вмъ не менВе подобныхъ кыь-

товъ и финновъ—можеть служить аргументомъ въ полыу мо-

та, что переходъ народовъ кь исторической жизни могъ совер-

шиться безъ принудительноп государственной власти,

механически объединяющей

Таковъ быль, во вторыхъ, принудительный союзъ

въ доисторическихъ государствасб, обы-