104

В. Н. ТАТИЩЕВЪ.

и способность кь добра, и отъ зла»,

а для этого нужно учитьсд съ д%тства. Но на этомъ голо-

словномъ от“тЬ не можетъ успокоиться челойкъ старой

Руси; жизнь представляетъ ему другое: онъ видитъ, что «не-

ученые въ великомъ богатств•Ь п славТ, а уче-

ные въ убожестй и находятся». Услы-

хавъ, что Д'Ьло не во вн'Ьшности, а въ довольств•Ь и спокой-

сов%стн, возражатель хочетъ знать, что же такое эта

наука, которою добываются Takie важные результаты, и узнаетъ,

что «наука главная, чтобы челойкъ могъ самъ себя познать • .

Туть онъ совсТмъ сбить •съ толку и зам'Ьчаетъ: отио-.

В'Ьдь меня въ приводить, ибо не мню, чтобъ чело-

в%къ, какъ оный глушь не быль, да себя не зналъ». Полу-

чивъ въ отйтъ, что ;vh.10 идетъ о внутреннемъ онъ

добивается, что такое внутреннее 3HaHie и узнаеть: «еже

знати, что добро и зло, т.-е. что ему полезно и нужно и что

вредно и непотребно». Слова эти напоминаютъ ему слова,

которыя нђкогда дьяволь сказалъ Адаму, и онъ спрашиваетъ,

не то-ли же это самое, и узнаетъ, что это совсећмъ не то:

«Адамъ отъ Бога создань совершень и всего добра преис-

полненъ, а злу неприч•стенъ, и для того ему зла знать не

нужно и не можно». Дьяволь обманулъ его, а «мы, зная

разницу добра и зла, первое а другое избжать

могли. Премудростью мы признаемъ Бога». Это возбуждаетъ

повое c0MHiHie. «Я не знаю, кому возра-

жатель:—аи. Павель говорить, что не разуме

MiPb Бога, а ты сказываешь, что познать Бога».

Услыхавъ въ отйть, что Павель говорить о мудрости Алес-

ной, а не о душевной, на которую самъ указываеть, собе-

(Адникъ нашего автора Н'Ьсколько успокоивается— говоримъ

Йсколько потому, что онъ еще разъ обращается кь этому

вопросу—и продолжаетъ бес%ду вопросомъ: что есть добро?

и слышить, что добро есть «такое обстоятельство, чрезъ ко-

торое можемъ истинное наше и со-

хранить»; же это: какъ узнаемъ изъ отвТта на