ххмх

В'Ьтъ, уже довольно объемистый? Увы, встћхъ сокровищъ рецен-

г. Соловьева мы еще не исчерпали; главныя и наиболе

остаются впереди. Теперь мы подошли кь

тому мЈсту гдђ г. Соловьевъ высказываетъ свою до-

саду на мое и указываетъ на то Мсто моей книги,

которое возбудило въ нежь досаду. По его словамъ, онъ на-

шель у мена силлогизмъ, хотораш не предвиДљл6

Аристотель и который онъ приводить во вносныл знакат,

въ такомъ вихЬ.

„ Рецензентъ (будто бы это. я говорю) несправедливо оцЈ-

ниль мою книгу; онъ профессоръ университета; ergo боль-

шинство профессоровъ, а также вся литература занимается

исключительно юношества и

политическихъ Соловьевъ не можетъ це

понимать, что такого силлогизма не можетъ быть ни у меня,

ни у кого другаго. Кто составилъ бы такой силлогизмъ, того

с,тћдуетъ посадить въ домъ. Это пойиетъ

кто даже и имени Аристотеля не слыхивалъ. Не можетъ также

г. Соловьевъ не знать, что вносные знаки „

“ ставятся ис-

ключительно тогда, когда приводятся подлинныя слова ав-

тора. У меня не только словъ, но и такихъ и ни-

чего похожаго на нихъ Н'Ьтъ, и я стыдился бы, еслибы ска-

иль что-нибудь подобное. А отъ того, что я сказадъ, я не

только не отказываюсь, но очень крјпко стою на неиъ. Я ска-

залъ, что въ своей на мою книгу и въ своемъ сочи-

„О нравственной статистике т. Янсонъ показадъ едва

вЈроатный недостатокъ общаго и частнаго образоватя. Но

г. Янсонъ не просто профессоръ университета; онъ долгое

время быль деканомъ факультета, по выбору своихъ товари-

щей. Если товарищи выбрали такого декана, то отсюда пря-

мое что сами-то они могли разобрать степени

учености г. Янсона и видђли въ неиъ достойййшаго въ своей

собственной средј. И выбрать его можно было только боль-

шинствомъ, а не меньшинствомъ. Ясное дјло, что это боль-

шинство не только иметь сродство съ г. Янсономъ, но добро-

вольно признаетъ его превосходство; еома только на безлюдыЬ

оказывается дворяниномъ; кривой только между слЈпыми при-

знается за царя. Отсюда прямое и строго логическое заклю-