— 169 —

BaHie и обезсилнваетъ его xbiicTBie на

утрата вкуса кь жизни, призрачность

п параличъ воли. Это изнурительное резонерство но

штђетъ ничего общаго съ нормальной дьятельностью

разума, потому что оно безразлично направляется на

все, что ему подвернется, и какъ разъ .•иеньше всею—

на собственную чувственно-волевую жизнь личности;

оно—болгЬзненная самокритика интеллекта, а не друж-

ное сотрудничество интеллекта и воли съ нра-

вильнаго устроенјя цЬлаго «я».

Для такого челойка одиночсство нестершпто.• онъ

самъ себя пожираеть и въ тягость себј;.

Ему нужно ВНФШНИМЪ шумомъ заглушить эту раз-

страивающую нервы, безплодную возню разсудка, ему

нужно опьяни,тпься аффектолп,. Этпмъ спасительнымъ

убфжищемъ отъ самого себя являлась та самая обще-

ственность, которою больше всего и быль вызванъ отрывъ

отъ личности. Съ перваго пробужденјя созна-

тельной мысли интеллигентъ становился рабомъ иоли-

тихи, только о Heii думалъ, читаль и снорилъ, ее. одну

искалъ во всемъ—въ чужой личности, какъ и въ искус-

ствТз, и проживалъ жизнь настоящимъ узникомъ, не видя

Божьяго свФта. Такъ образовался круговоротљ:

больше люди уходили въ . общественность, тЬмъ больше,

калфчилось ихъ сознанје, а больше оно кьт;ТВчи-

лось, Амь жаднйзе оно бросалось на общественность. Въ

юности хђйствовалъ общјй примыъ, общественное мт;-

Hie, а съ годами мысль уже настолько привыкла жить

не дома, что ей большс ничего не оставалось, какъ

толкаться на площади, хотя бы она сама тамъ ничего

не деЬлала, а только слушала изъ-за чужихъ спинъ или

даже вовсе не слушала. Одинъ работалъ въ политик—

вель пропаганду между рабочими; другой съ увлече-

немъ читаль Лаврова, — этотъ хоть слуша.тъ, а боль-