молиться и уничижаться иередъ ними, вымаливая проще-

Hie въ грмахъ: греческВ1 торжества были пирше-

ствами, на которыхъ богамъ нриносилась жертва, въ

радости боговъ, праздникомъ жи.зни, соединеннымъ съ

танцами, театральными и красивыми процес-

«0, греки, греки,—говорилъ Солону одинъ

жрецъ,— вы джи». Передъ такими богами античный

не ощущалъ трепета: они были слиткомъ 6лизки кь нему; онъ

не чувствовал перецъ ними мистическаго въ

своей онъ распоряжается съ ними, какъ дитя съ игруш-

нами; онъ обращаетюя съ ними за панибрата и подковецъ выво-

дитъ ихъ на театральные подмостки и Олаетъ изъ нихъ про-

стыя риторичесЕЈя своей Эти боги не дали ему

никакого особеннаго 0Tkp0BeHi:l, которое (УГОНЯЛО бы его мыш-

aeHie теологическимъ догматизмомъ Востока, и философствую-

щая мысль прибтаетъ кь во$, кь во.здуху и т. п.

на первыхъ же порахъ, чтобы объяснить сущность и происхож-

Mipa. Эти боги стоять не Mipa и не падь мЈромъ, какъ

н%что ему чуждое и отъ него отличное: они только самыя совер-

шенныя, самыя могущественныя существа въ немъ, а самый

MiPb представляется грекамъ Кюсмосомъ, и правиль-

нымъ иорядкомъ вещей, существующихъ и са-

михъ по сел; стоики сравнивали его съ большимъ го-

сударствомъ, управляемымъ лучшими законами. Высшаго надъ

этимъ MiPOMb античный ничего не зналъ, а потому не

считалъ его недостойнымъ Онъ и не стремился уйти

куда-нибудь изъ этого Mipa, гдећ было бы что-либо боле достой-

ное, чФ,мъ его радости. Для того, чтобы вообразить сел блажен-

ное существованЈе боговъ, ему не нужно было возбуждать въ

сеЛ чувства, которыхъ не можетъ внушить земная

жизнь. о было бы для него недоступ-

нымъ. Понятно, какъ отнесся античный челолкь Rb загробному

для него это—какое-то неясное пу-