141 ¯

одно и тоже лицо. Въ разбора шенкурскаго

заговора не можемъ не заћсђтить, что въ

немъ беЬлаго мужа „Жубрила” (Чурилы) рекшительнымъ

образомъ отвергаетъ всякую связь между великорус-

скимъ Чурилой и какимъ бы то ни было бояриномъ

(напр. Чюриной): не мыслимое—же дгђло, чтобы кь

какому нибудь боярину обращались съ мольбой объ

успФшной охой. СшЬдовательно волей—неволей оста-

ется согласиться съ ттВмъ, что Чурила перенесень

въ былины изъ древне-языческихъ ире-

точно также, какъ подъ новыхъ

анскихъ появились въ нихъ лица:

Самсонъ Нанойловичъ (П'ђсн. П. Н. Рыбник. ч. I, Зам.

У Ш стр.; Онеж. был. А. е. Гильфердинг. 1296 стр. срв.

Библ. Суд. Израил. ХШ гл.) и Каинъ—собака поганый

(Зап. имп. русск. геогр, общ. т. Ш, 546 стр.), видоизмј;-

ненный въ собаку судюря Калина царя.

Что касается великорусскихъ былинъ, то въ нихъ

миеологическое Чурилы сравнительно болгђе

замаскировано. TrhMb не менТзе и представляютъ

Чурилу съ его дружиной властителями птицъ и звгьрей

(ср. Жубрила), а также ртЬчной и озерной рыбы (ср.

Юровой праздникъ у сибирскихъ рыбаковъ):

Будетъ день въ дня,

Л и будетъ столь въ полу-стол'В,

Князь распотеЬшился,

Л незнаемы (?) люди кь нему появилися:

Есть молодцовъ за сто челойкъ,

Есть молодцовъ за другое сто,

Есть молодцовъ за третье сто;

Всев они избиты—изранены,

Булавами буйны головы пробиваны,