44

стить и тамъ находящимся православнымъ о твоихъ царскихъ доб-

лестяхъ, да веЬдаютъ 6'Ьдствуюије т•Ьхъ странъ, что есть

еще на св•ЬтЬ царь, не только влад•Ью1Ш многими народами, но и

правдою и подобно Константину и ееодо-

Великимъ” ... При этихъ строкъ, невольно думается, что

Максимъ, какъ челов•Ькъ просв±щенный и наблюдательный, усп±лъ

уже за это время подм%тить стороны московской жизни, съ

которыми мириться быль не въ силахъ, и что онъ быль какъ будто

томимъ тяжелымъ отказа, заставлявшимъ его уси-

ливать своего

Спустя н•Ьсколько времени переведенная псалтирь была прине-

сена въ палаты и въ 1$.иаго собора духовныхъ

лицъ, торжественно одобрена митрополитомъ, который назвалъ ее

источникомъ князь съ принялъ книгу,

отпустилъ прњхавшихъ съ Максимомъ святогорцевъ, пославъ съ

ними богатую милостыню, но самого переводчика, щедро вознагра-

дивъ за трудъ, расположилъ, какъ говорить одинъ

остаться въ Москв% для дальн•Ьйшей работы.

Такимъ образомъ, Максима сбылось. Въ тев вре-

мена, справедливо зам%чаетъ тотъ же иностранцу не такъ

легко было выеЬхать изъ Москвы, какъ въ•Ьхать въ нее, если

только его считыи полезнымъ для „еебя или возвраще-

Hie домой почему-либо вреднымъ.

Но, оставаясь въ Москв%, Максимъ Грекъ уже не могъ огра-

ничитьса ролью простаго переводчика книжнаго. Русская жизнь

сама, такъ сказать, врывалась въ его келью. У него уже были

друзья; ученый авторитетъ его стояль такъ высоко, что на него

смотреЬли, какъ на челоуЬка, который можетъ указать, какъ ми-

трополиту жить и какъ государю устроить свою землю; кь нему

приходили бол•Ье просв•Ьщенные изъ Москвичей „спираться межъ

себя о книжномъ“; кь нему обращались за соуЬтаии въ случаяхъ

разныхъ кь нему присылали новыя литературныя про-

желшя знать его MH±Hie. Его умъ, благородная прямота

и сердечная отзывчивость невольно •привлекаютъ кь нему лучшихъ

людей того времени, изъ которыхъ

историческую извеЬстность. Въ самомъ непродолжительномъ времени