— 46 —

на борьбу. Многое изъ того, что онъ всг#тилъ въ Москв±, могло

напомнить ему и, можетъ быть, оживить въ его душ± во-

о знаменитомъ Какъ бы

то ни было, но какъ челов•Ькъ горячо убеЬжденный, прямой, не

скрывать своихъ взглядовъ, онъ во всякомъ случа±, не

могъ долго молчать. Взявшись за перо, онъ задался щЬлью под-

нять pycckie нравы и очистить русскую литературу отъ всего того,

что противор•ћчило православнымъ

Максима Грека представляютъ для литера-

туры чрезвычайнно ц•Ьнный Хотя онъ, какъ монахъ,

съ своей аскетической точки о многомъ судилъ невеЬрно и

не всегда быль правь въ своихъ но въ нихъ такъ

или иначе отразились довольно полно умственное интересы, духов-

ная жизнь его современниковъ.

Наблюди pycckie нравы, Максимъ, по своему обра-

гораздо выше московскихъ книжниковъ, лучше ихъ вихЬлъ

причины нравственной грубости и распущенности. Указывал на

„властелей“, которые „лихоимствуютъ, хотятъ

имЖя и стяжанјя вдовицъ и сиротъ“, онъ отлично понималъ, что

тогдашнее право составляло величайшее зло русской

жизни и сов±товалъ служилыхъ людей „обильно награждать“, по-

тому что, обогащая ихъ, царь укр±пляетъ государство, огражда-

еть вдовь и б“ћдныхъ отъ Обличи пороки

современниковъ, подобно нткоторымъ нашимъ тогдашнимъ мора-

листамъ, онъ, какъ монахъ, требуетъ строгаго кь жизни

евангельскихъ запомЬдей, и въ тоже время, какъ челов•Ькъ обра-

зованный, указываетъ русскимъ людямъ новое средство кь подъему

нравственности—западную науку,—средство, о которомъ, какъ мы

сказали, не догадывался ни одинъ изъ московскихъ книжниковъ.

Восхищаясь Парижемъ, Максимъ среди безчисленныхъ его благъ

считаетъ главными его школы, въ которыхъ можно найти „всякое

художество, не нашего благочестиваго и филосо-

священныя, но и вн•Ьшняго (т. е. св•Ьтской науки)

всяческая Ученымъ, распространяющимъ тамъ науки,

говорить онъ, даются „обильные оброки во вся л±та отъ царскихъ

сокровищъ.“ Туда собираются люди отъ вс•Ьхъ западныхъ и с•Ь-