262

вступилъ на кафедру. когда еще д±йство-

вали обломки старой профессуры. Стоить вспомнить о

тогда уже престар±ломъ Каченовскомъ съ его в±чнымъ

о криминалистк Баршев±, защищавшемъ розгу

„изъ человеЬколюбВ1В, о Василевскомъ, разсказывавшемъ

анекдоты вм±сто международнагб права, о кропотливомъ

ученомъ Погодин±, съ кафедры бросавшемъ,„

обгрызенныя фразы“; • въ своемъ дневник±,

говоря о своихъ •заявляеть, что они могли быть

полезны для слушателей, „но скука слушать!“ Наконецъ,

стоить вспомнить о паеос± Шевырева.

Выдвинуться среди такой еще небольшая

заслуга. Но оставался лучшимъ профессоромъ

и тогда, когда университетъ наполнился новыми силами.

усвоилъ себ•Ь высокое объ и

въ его рукахъ этоть предметь впервые въ полу-

чилъ широкое общественной науки.

писалъ очень мало, его не

им±ють большой научной ц±нности. Впрочемъ, и въ на-

стоящее время въ нихъ поражаетъ богатство и ц±нность

общихъ мыслей и поразительная вн±шняя обработка.

Какъ профессоръ, не было шаблоннымъ

ораторомъ.

Онъ начиналъ робко, глоталъ слова, говориль

тихо. Но Р“Ьчь его обиловала внутренней силой, достоин-

ствомъ и теплотой (отзывъ С. М. Соловьева). Онъ соеди-

нялъ н±мецкую ученость съ кь обобщаю-

щей иде-Ь: онъ не быль похожъ на историка, который,

начавъ съ Ромула, всю жизнь не усп•Ьваеть дойти до

Нумы По удачному Герцена, Гранов-

учился и

д•Ьлалъ пропаганду“

И въ этомъ была его сила.

Въ Грановскаго историческая наука впер-

вые получила характеръ законоуЬрной науки объ обще-