—114—

зап. 1872 г.)“. Отсюда мы получаемъ тоть выводъ, что

очень возможно допустить и языческое

прозвища потому что про-

тивоположное мн“Ьнье далеко не уб“Ьдительно.

Кострубъ=Кострубонько также. какъ

и его двойникъ Ярило, особенно любезенъ „дивчатамъ

и жёнкамъ". Въ одной малорусской гаёвкгЬ (веснянкгь.

обрядовой игрек въ „Кострубонька)

высказывается

страстное деЬвупжи вступить въ бракъ съ са-

мимъ Кострубонькомъ (богомъ любви и брака Яри-

ломъ): „ПрПдь, npirhJlI) Кострубоньку! Стану съ тобовь

до шлюбоньку, въ недџђлю—нещьленьку, на тбмъ си-

вбмъ кониченьку”, или Кострубоньку!

Стану съ тобовь до слюбоньку на травнику—былиску

и въ подертбмъ шьрачиску (Чтенья въ ими. общ. истор.

и древн. росс. 1866 г. кн. Ш, славян. 696

стр,; ibidem, 1872 г. кн, 1, Ш=мат. слав., 167 стр.;

срвн. Вес•Ьда 1872 г. кн. У.—май., 81 стр.)“. Какъ и Яри-

ло, Кострубонько быль не только богомъ брака, но и раз-

врата; о немъ существуютъ 11“Ьсни и п)ичи-

съ словами, неудобными для печати: „Умерь,

умерь Кос'грубонько, - умерь голјбонько. Умерь та й не

дише, тилько... колыше (Бесеьда. 1872 г. кн. У. 80 стр.)“.

ВстреЬча- Кострубонька, какъ и Ярила, соверша-

лась весною, а похороны послтЬ солнцеповорота, когда

умирало солнце—Кос'грубонько, или Ярило. Вес-

ною Кострубонько (весеннее солнце, весна) пред-

ставляется оживающимъ, воскресающимъ. По сло-

вамъ М. А. Максимовича нгЬкогда див-

тк1та въ весны водили танбкъ (хороводь)

въ честь Кострубонька и громко причитали и радо-

вались его кь жизни: „Оживъ, оживъ

нашь Кострубонько, оживъ, оживъ нашь голубонько

(Собр. сочин. М. А. Максимовича. kieBb. 1877 г. т. П,