метафора; гоже та дЬйствительность, на которую намекають оба
ети образа? Въ обоихъ случаяхъ „обнажена живая ткань“: у му-
ченива—тьла, у поэта—души. Опять блынаа и спорная метафора.
Обнажить живое масо—безспорно жестоко; но хорошо или дурно
обнажить „живую ткань (9) души“? Тамь все понатно—вожа; здВсь
все анемично, иносказательно и блјдно. „И каждое кь ней жизни
прикасанье есть злая боль и жгучее терзанье“ . Думается наиъ, что
есть значительная разница между „прикасаньемъ" палачей и при-
васаньемъ жизни. Дается то что описывая картину
казни сватаго, поэть самъ не зналъ, кавъ и Ч'Ьиъ онъ воспользуется
изъ нея для своего Воть почему онъ не соединилъ
деталей въ тоиъ осторожноиъ и тонкомъ которое дм-
ствительно подготовило бы читателя въ переживаепго
имъ HacTpoeHia!
Свойство хорошей аналойи—пояснать данное положете. Зось-
зе отъ все становится теинЈе. Мука вазнимаго святаго
ослабляется Вми чертами психической богђзненности, которыя съ
нею сравниваются. Субъективное cocT08Hie поэта очерчиваетса вон-
вретными и повтоиу метафорическими данными, что уничтожить воз-
овность опредЈлить характеръ и строй его чувства. Палачи и со-
драннаа вои, конечно, не въ силахъ радсјать этотљ
тумань. Первая картина арче сама по себ и сильнје дјйствуетъ на
B006pazeHie, такъ вань жизненность и правдивость КОРДОВСКОЙ вар-
тины несоивјнно переживаютъ безсодержательность метафоръ по
поводу субъективныхъ Въ первой строф'ђ поеть не вполн•в
обманулъ насъ: онъ даль пщу глазу и доказал живой Мразъ. За
это читатель охотно даетъ ему кредитъ и на вторую половину пьесы.
Мысль уже подкуплена аркою картиною первой строфы и повљритъ
въ общее не пытаясь вполн% въ немъ разобраться. Въ
д“ствитедьности-же общее впечатлјте отт расплы-
лось и потерялось. Въ вошь вонцовъ остаетса какое-то
чувство неудовлетворенности. Въ самомъ ОН, вто сизеть, ва-
вии жизненными вызвано это удивительное психическое
Кань оно сознается и ощущается? Что составляетъ его обще-
челойчесвую правду$ И кто поручится, что онъ понялъ поэта и
его HacTpoeHie на данннхъ