255

ную землю, бьется подъ стјнами Трои изъ-за прекрасной жещины,

гостить у Цирцеи,—и знаетъ, всегда и навЈрное знаеть, что дома

его вдеть и о ниъ тоскуеть вјрная Пенелопа. Оно знить, что его

возвращете принесетъ въ доиъ только радость и счастье; ни упрев,

ни жалобы, ни подозр•ьта не найдется ди него у той, которая

тавъ у“ла любить и ждать... Навь сурова и базотрадна эта пу-

стнннаа и стихМна.а картина! Неужели ни одинъ челов'ћчннй ав-

вордъ не освЈтитъ еа примиряющими лучами справедливости и ра-

венствм Неужели въ гордой и красивой эгоизма не дрог-

нетъ ни одна струна человјческой любви и привязанности? Въ за-

вонный срокъ приливъ отойдетъ отъ берега; что-зе дастъ устойчи-

вость и продолжительность новому порыву страсти$ И неужели такъ

часто покидаемый бервгъ никогда не возмутится и не заслонится

ц%пью подводныхъ скаль отъ невјрнаго друга? Неслож-

ннй и безсодержательннй образъ прилива и отлива поработилъ твор-

чество поэта, и въ Ногтяхъ эстетики забилось и умерло чувство. Изъ

пјнн волнъ поэть сотвалъ покрывало Тиманта и набросилъ его на

зинаго драматизма.

Колышится море; воина за волной

Мгутъ и шумят•ь торопливо. ..

0, друть ты мой 6'Вдный, боюс.я со мной

Не быть ТОВ долго счастивой!

Во мкВ и надеждъ и рой,

Кочующей мыии прибой и отбой,

Приливы любви и отливы.

По содержатю это cNxoTHopeHie напоминаетъ гейневское „ Привяжи,

душа рыбачка“ ... И тамъ сердце поэта—море, въ которомъ есть и

бури, есть и перлы. Но за судьбу рыбачки мы не боялись; она мо-

гла, имјла Ц'ћль довјриться этому сердцу-морю; это море дм-

спительно оощало перл. Но море гр. А. Тодстаго страшно;

въ нежь только прибой и отбой капризной, ночующей мысли; это

страшное, пустынное море безъ огучихъ бурь, безъ свјтлнхъ жем-

чужинъ; оно перевернеть и потопить лодку тавъ, безъ угрозъ и

борьбы, въ антракт% между надеждами и И поэтъ т-

биль сравнивать себя съ моремъ; ойъ точно щеголалъ кистью мари-

ниста; но эти образы—вјроломные союзники лирики. Берега про-