252

щихъ душу вздоховъ. Это не эт.)

просто отношете художника кь „натургь“

Мн не нашли у поэта ни одного которое пробу-

дило бы въ насъ мысль о безграничности и самоотверженности со-

Среди саинхъ Вопичннхъ подробностей проявлетя этого

чувства иногда наполняютъ сердце самой задушевной серьезностью;

отъ нелогичнаго до слова непод$льнаго часто

В'Веть на насъ тепломъ высшей логики и справедливости. Но не та-

вово признаннаго эстетика. Онъ любуется и

пова оно не становится неизящныиъ. этой красоты иногда

безсердечмы до жестокости.

Кь чужимъ ты горести иона

И скорбь ничья тебя не проходила мимо;

Кь сел лишь ты одной всегда неумолима,

Всегда безжиостна и вМно холодна.

Но если-бъ виджь ты любящею душою

Могла со стороны хоть разъ твою печиь—

0, кавъ самой себя тел бы стало жащ

И вавъ бы плавиа ты грустно надъ собою!

Ни на одно мы не доцусваемъ и мысли о сознательной

жестокости, о мал“шеиъ намекгв на злое чувство въ лирикј поэта.

НВть, онъ никому не хотђлъ зла; онъ быль ласковъ и магокъ; онъ

обладал вполй поэтическою натурою. Намъ всегда особеннт нра-

вилось одно cpaBHeHie г. Алмазова. Этотъ критикъ уподобилъ

гр. А. Толстаго „музамъ, у которыхъ на языкгв пјсни, а въ груди

сердце беззаботное“... Жестокъ не поэтъ; жестка — красота. „Не-

умолима, безжалостна и холодна въ конечно, по-

сторонняго глаза. Но та, которая не пропускаетъ безъ

ни одной чужой скорби, дла свой печали могла бы подобрать

назватя. Чтобы переполниться c03HaHieMb своей печали, ей надо

посмотр'ћть на себя, со стороны глазами поэта. Зачјмъз Зач'ћмъ М-

нять радость на анализъ своей печали? Зачђмъ ломать

весь строй личной духовной жизни для праздной и рискованной по-

пытки—посмотржь на себя со стороны? Пусть это которая

не выдерживаетъ критики мудраго эгоизма. ЗачЈмъ отнимать отъ

челоуђка чудную и высокую мечту?