ввлвкш рвпгш i0CTORh.
людей недалеко до c0MHtHig въ диствительности
людсвихъ мыслей и чувствъ, а смдовательно и личнаго суще-
0TB0HHiH. Чуангъ•Цзы быль заодно съ законами Ману и считиъ
обманчивою дћйствительностью, призрачною жизнью.
Однажды ему снилось, что онъ превратили въ бабочку и пор-
халь съ цвжка на цвжокъ, совершенно забывая о своемъ суще-
ствованји въ лицуЬ Чуангъ-Цзы; но внезапно она, проснулся и
почувствовалъ себя прежнимъ человпомъ. Тогда ему пришла слћ-
дующая мысль: „Быль ли я бабочкой во снј, или ниву? или же
и теперь бабочка, которая снится
Но, несмотря на недиствительноеть нужно
баботиться о жизни. Не такъ заботиться, кань простые люди, ко-
торые хотатъ прожить нђсволько лишнихъ лћтъ; не такъ, вакъ
богатые и BuaRie, которые окружаютъ себя роскошью, чтобы
холнть свое %ло, и — чтобы удовлетворять своей
чувственности: они забываютъ, что это лишь спиры, которыя
вокор% срубятъ дерево жизни, тщетно ими поперживаемое. Мтъ,
вадо сохранять жизнь, какъ истинные таоисты, которые ищутъ
чего-то т•ћ.иа и поэтому сберегаютъ т%ло.
„Какъ продолжить жизнь?“ -— спросилъ императоръ Хуанъ•
Ти внаменитаго Куангъ-Чингъ-Цзы. „Соблюдайте чистоту и по-
кой,— отв'ћчалъ отшельникъ, а больше всего из“гайте сладо-
•cTpacTig. Пусть ни одна женщина не попадается Bawb на глаза,
и мысль о ней не потревожить вашего ума. Это самое опасное
ивъ всћхъ которымъ подверженъ человтвъ. Слгьдуя
этимъ правиламъ, д дожилъ до своихъ преклонныхъ Мтъ".
Забота о жизни, по Чуангъ-Цзы, вполн1 еов"стима
съ кь смерти. Самъ онъ чрезвычайно споКойно
ветржилъ кончину и просилъ родныхъ не горевать о томъ, что
неизбжно. Относительно своихъ похоронъ онъ распорядилса такъ:
„Я хочу, чтобы небо и земля были моими гробнипами, чтобы
солнце и луна отм%чади мрћсто моего • Y110RoeHig и
оплакивали бы меня на похоронахъ". На родныхъ, что
птицы небесння расклюютъ его Вло, онъ отмтилъ: „Что жъ
Лавого? Птицы небесныя — наверху, а внизу черви и муравьи;
если вы ограбите однихъ, чтобы накормить другихъ, fo какая же
тутъ несправедливость?“