5

стави кумиры на холму внев двора теремнаго: Перуна

древянаг а главу его сребрену. а усь златъ, и Хърса,

Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь” (Лав-

рент. л. подъ 980 г.). При этихъ словъ «тьтописи

невольно бросается въ глаза то самое обстоятельство.

пто лгЬтописецъ сравнительно очень много говорить о

Перунгђ. описываетъ подробности его идола,—

между тгЬмъ тотъ-же . самый леЬтописецъ, когда дгђло

идетъ о другихъ богахъ, едва удостоиваетъ ихъ той

небольшой доли чтобы передать хотя-бы

ихъ имена, на первый разъ вообще довольно стран-

ныл и, за одного только Дажьбога, вообгце

непонятныя для современнаго русскаго человеЬка.

Выводъ отсюда можетъ. быть только одинъ: обыч-

ное мн±нье о главенствј; Перуна на русскомъ ОлимпгЬ

не совс'ђмъ не справедливо, или, лучше сказать, совсФ,мъ

справедливо.

Но хотя въ историческую эпоху русскаго языче-

ства Перунъ быль главнымъ, первенствуюищмъ богомъ,

т±мъ не ментЬе онъ вообпще далеко не, пользовался

славяно-русскаго народа. Онъ быль слиш-

комь уже грознымъ, своими громовыми стреЬлами онъ

равно • разилъ какъ праваго, такъ и виноватаго; самый

громъ, который олицетворялся въ Перун“Ь. быль сим-

воломъ, 1IpejwrhcTieMb несчастья. Не даромъ и теперь

еще въ чис.лгђ свадебныхъ при.мгЬтъ мы находимъ такую:

Въ день ясная погода знаменуетъ счастли-

вую жизнь, дождь—богатство, (Воро-

He?ltckiVI литерат. сборникъ. Вып. 1-й, 390 стр.) kpowh

того Перунъ ¯потому уже не могъ привлечь кь ce6rh

русскихъ язычниковъ, что громъ и

т. е. тев небесныя въ колюрых'ь онъ проявлялъ

свою силу и могунщество, воо(пце мимолетны, быстро

появляются и еще скоргье исчезаютъ. Въ этомъ отно-