246

СТАРООБРЯДЧЕСТВО И СЕКТАНТСТВО.

но-нравственнаго возрожденнЈя и вс±хъ и каждаго.

Понятно, какое сильное производили эти вопросы•

на людей, которые начинали испытывать на себ•Ь ве-

ликой реформы и сочувственно приввтствовали

русской мысли отъ оковъ стараго

Среди этихъ то всеувлекающихъ культурныхъ запросовъ

искуссные цивпјшзаторы начинаштъ проводить рели-

поднимать вопросы и это какъ-бы

мимоходомъ, по требованћю обстоятельствъ ,щВла, потому что-

умстведпо-нравственное и возрожденЈе общества не

можетъ совершиться помимо рели1Ји: „мы не пришли для на-

васъ вВргВ—говорятъ иноземцы— и не хотимъ въ вашъ

законъ вступаться, если же случится въ разговорТ), по про-

сказать о в$, оное не есть пропоуВдь”. Но въ томъ

и двло, что эта бес±да не была чистою пропаган

дою, отталкивающею слушателя своею навязчивостью и пося-

гательствомъ на его и интересы; это,. просто, дру-

жеская бес%да, тихая, уклончивая, благожелательная. Вопросы,

въ ней ртВшаемые, вопросы жизни и духа, сов±сти и

скрывали въ ce6rB главную тайную, пружину начинавшагося

вс±хъ и каждаго, подъ личинею кото-

рому и выступаетъ протестантство, и въ свою очередь отъ тВхъ

магически обаятельныхъ политическихъ вопросовъ, они полу-

чили новую силу и, наконецъ, сами въ себВ они

имъли столько прелести, свТжести, увлекательности. Р±шались

они соотввтственно важности предмета: на св. пи-

и святыхъ отцовъ, но изъясняемыхъ, конечно, съ остг-

рожностью. Легко себТ представить, какъ веденная по такому

искусному плану бес±да пл±няла, электрпаовала

слушателя, особенно если онъ быль пылкаго ума: онъ съ жад-

ностью впивалъ въ себя каждое слово, какъ святую воду, съ

сердца прислушивался кь каждому слову, на-

девясь схватить въ немъ отвВты на тревожные вопросы; отъ

душевнаго крайняго онъ падаль, изнемогалъ, со-

вершенно терялся и кружился въ заколдованномъ кружк'Ь

своихъ просв%тителей, дВлался самымъ послушнымъ ору-

въ ихъ рукахъ; они овладрВвали имъ, какъ магнетизеръ

намагнетизированнымъ , существомъ. Прибавимъ кь этому ту