— 256

съ задачами, но от$льныя,

личности, болгЬе или энергически

свою конкретную индивидуальность, приНгая безраз-

лично кь точно установленнаго факта, худо-

жественнаго творчества, широкаго объеди-

няющей мысли, или даже аффекта. Лишь

изучая этихъ представителей эпохи въ ихъ конкретной

индивидуа:љности, историку мысли можно найти путь

кь и всей этой эпохи, которой

съ достаточнымъ правомъ можно дать Ha3BaHie хао-

тической.

Причину этой хаотичности, при сильной вырабонњ

индивидуализма, едва ли можно искать въ чемъ-либо

другомъ, какъ въ особенности, божье или менгЬе при-

сущей переходнымъ эпохамъ вообще: въ томъ, что

общее недовольство существующею культурою совпа-

дало съ значительною неясностью о томъ,

быль исходъ изъ этого строя жизни и мысли, ко-

торымъ большинство было недовольно.

При этой неясности, всеЬ области работы мысли,

нужна была систематическая критика, сознатель-

ная солидарность особей или прочныя правила жизни,

восходящјя кь обычаю или кь нравственному уб±жде-

не могли не представлять рядомъ, въ одномъ и

тоцъ обществ±, при одного и того же воп-

роса, даже въ одной и той же энерги-

ческой личности, въ одномъ случагЬ вос-

кь самымъ отсталымъ доисторическимъ эпо-

хамъ, въ другомъ—постановку вопросовъ, въ которой

историкъ мысли принужденъ, кь своему крайнему уди-

признать зародыши передовой мысли гораздо

поздн±йшей эпохи. Тамь же, главнымъ

усп•ђха въ задачъ мысли и жизни являлась

личная џроницательность, личная находчивость, личное

умЫе воспользоваться об-

стоятельствъ, тамъ историкъ мысли можетъ лишь уди-

вляться тому, чтд способны были совершить въ столк—