— 130 —

ставятъ предъ нимъ BOlIl)OCb о непзв±ст-

ной силгв, установившей эти законы для непонятной

намъ щЬлп. Толстой говорить где]; то: «Жизнь Mipa

совершается по чьей-то этой жизнью все-

го Mipa п нашими жизнямп $лаетъ • свое какое -то

)фло». Именно этому учить насъ наука: было ко-

гда-то обращаетъ въ уй-

ренность; но т:шсос деђло девлается всей Mil)0B0ii жизнью,

она не можетъ сказать. Самое, большее, что она можетљ,

это опредТлить нткоторые формальные признаки ко-

нечной цтлп (сложность, п пр.), но содержа-

Hie этой ц±ли нав'Ькп скрыто отъ насъ.

Такпмъ образомъ, наука должна, казалось бы, не

ослаблять, а напротпвъ, могущественно развивать въ

людяхъ космпческое чувство. Если же въ дТйствптель-

ностп наблюдается обратное то наука виновна

здрђсь лишь косвенно. ДСЬло въ томъ, что, раскрывая

предъ человткомъ механпзмъ п естества,

она самой сложностью своего анализа п отдаленностью

перспективъ, открываемыхъ ею, внушаетъ уму иллю-

полнаго т.-е. не только формъ и от-

но и самыхъ сущностей. Жертвою этого са-

мообмана становятся, прежде всего, сами творцы и тру-

жендки науки, а затвмъ ихъ примеВръ содфйствуеть

той же въ толпеђ. Наука насыща-

еть цюбознательность людей; за обилЈемъ, надежностью

и изяществомъ ея 3HaEi$I люди забываютъ, что на глав-

ные вопросы она не даетъ отвеВта, и привыкаютъ не спра-

шивать о томъ, чтЬ лежитъ ея сферы.

животнаго Mipa, анализъ—это какъ бы да-

дросв±ты вглубь при правильномъ

они должны были бы неотразимо увлекать

умъ ЕЪ таинственному центру кь

о чуд±, о конечной цВлц. Но обычно челойкъ, загля-