роальныхъ б±дствјй, потому что одна изъ борющихся

сторонъ вступила въ союзъ съ властью.

Этотъ союзъ между славянофильствомъ и властью

быль глубоко противоестественъ. Въ Mil)'b н±тъ прин-

ципа пли силы болте нежели релшЈоз-

ная идея; она собственно п есть единственный под-

ферментъ, потому что она одна

самую основу

— личное

c03HaHie, т.-е. впдопзмтђняетъ внТшнюю жизнь не меха-

нпчески, а въ корнгк, органически: безиоворотно. И хотя

мысль, какъ я указывалъ выше, склонна

бережно относиться кь щЬня въ ней законо-

мтЬрный итогъ массовыхъ душевныхъ IIepe}kIIBaHiii, да п

но существу не прпдаетъ важноетп внТшнимъ перестрой-

камъ, но она неминуемо становится въ оппозпцћю п кь

существующему политическому строю, поскольку этотъ

CTl)0ii прямо непосредственно стЬсняетъ духовную

свободу личности. Д'Ьйствптельно, въ раннемъ славяно-

фпльствЬ этоть элементь быль очень замеЬтенъ; доста-

точно напомнить, какъ систематическп м уб±жденно

оно отстаивало свободу слова, совтстп и церкви про-

тпвъ государственной многочисленныя кары,

постигавшЈя первыхъ славянофпловъ пхъ литературу,

показываютъ, что правительство очень хорошо чувство-

вало природу ихъ идей. Это продолжа-

лось до тьхъ поръ, пока славянофилы оставалпсь хоть

въ малой степени вТрны сущности своего ученЈя, т.-е.

релшЈозной идет, —

до тТхъ поръ, с.шЬдова-

тельно, но могло быть и ртчи о C0103'I; между ними п

властью. Таково было еще И. Аксакова до

конца его дтятельности, т.-е. до половины 80 - хь го-

довы Мало того, даже самая программа славянофиловъ,

эта православно-нацЈонально-охранительная программа,