чит — бандит! Неужели ры так слабы, что не можете перевоспи-

тать Иванова?

Причем сам Иванов, «бандит», в истерике бьется целый день.

С ним больш,е доктора возятся, чем комсомольцы.

Показывают на него;

— Вот, болен! Вы, такой сильный коллектив, вы переко-

вали Столько человеК; — неужели вы боитесь, что он плохо на вас

повлияет. Ведь вас 456 человек! А он один.

Это убийственные доводы, это единая логика.

И вот что отвечали им коммунары, не такие опытные, не такие

нравственные люди, но люди, отвечающие за свой коллектив,

тот же Робеспьер и другие. Они говорили:

— Если Иванов пропадет, — правильно. Пусть пропадает.

Если бы он украл что-нибудь — одно дело. Но он был дежурным

командиром, мы ему доверили коммуну, он председательствовал

на общем собрании и упрашивал нас — говорите то, что знаете.

Тут не воровство. Это он один, нахально, цинично, нагло пошел

против всех, соблазнившись 70 рублями, пошел против нас, против

Мезяка, который 6 месяцев собирал по 10 рублей из своего зара-

ботка. Если он пропадет, нам не жалко его!

И, во-вторых, мы с ним, конечно, справимся. Мы его щё боим-

суя, но нас это не интересует. Мы лютому и справимся с ним, что

мы можем его выгнать. И если мы его не выгоним и другого не

выгоним, тогда наш коллектив потеряет свою силу и ни с кем не

справится. Мы его выгоним, а таких, как он, у нас 70 человек, и

мы с ними справимся, именно потому, что мы его выгоним!

Чекисты возражали, что вы все-таки теряете члена коллектива

у вас пятно на коллективе, он пропадет. Им возражали беспризор-

ные: посмотрите на такую-то колонию, на такую-то колонию, где

нет дисциплины, сколько они теряют в год. Там бежит в год

50 проц. Значит, если мы настаиваем так резко на дисциплине,

то потеря будет больше, а здесь мы согласны его потерять, но

зато справимся с другими.

Спор шел долю, целый вечер. Наконец коммунары перестали

возражать и даже аплодировали хорошим речам чекистов. Но

когда дело доходило до голосования и председатель говорил:

«кто за то, чтобы выгнать Иванова», —все сразу поднимали руки.

Опять брали чекисты слово, опять Убеждали, и я видел по их

лицам, что они улыбаются, потому что знают, что все равно Ива-

нова выгонят. И в 12 ч. ночи постановили: выгнать и именно так,

как постановили тЈчераь — открыть дверь и спустить с лестницы.

И единственно, чего мы добились, что не „физически выгнать, а

взять под стражу и отправить в Харьков.

Так и выгнали. Конечно, потом я и другие приняли меры, что-

бы Иванова отправить в другую колонию, но чтобы никто не знал,

так как когда через год узнали об этом, то меня ;спрашигвали,

как это я нирушил постановление общего собрания, — мы постано-

вили выгнать, а он ходил и хлопотал.

Этот случай явился для меня толчком, после которого я долго

думал, до каких пор интересы коллектива должны стоять впереди

115