общественное мнение стоит на стороне наказания. Там, где кол-

лектив не нас вашей стороне, там, где коллектив вы не гтерртяну-

ли на свою сторону, наказывать нельзя. Там, где ваше решение

будет решением, отрицаемым всеми, — там наказание произво-

дит неполезное, а вредное впечатление; только когда вы чувствуе-

те, что коллектив за [ вашими плечами и коллектив думает

так же, как вы, и осуждает так же, как и вы, — тогда только,

можно наказывать.

Это то, что касается сущности наказания.

Что такое форма наказания?

Я противник каких бы то ни было регламентированных форм-

Наказание должно быть чрезвычайно индивидуальным, чрезвычай-

но • приспособленным к отдельной личности, тем не менее и в b6-

ласти наказания могут быть определенные законы и формы, огра-

ничивающие право наказания.

Я в своей практике считаю, что прежде всего имеет право

наказывать либо увесь коллектив, его общее собрание, либо одиы

чедовек, уполномоченный коллектива. Я не представляю себе

здорового коллектива, где имеют право наказывать 10 человек.

В коммуне Дзержинского, где я руководил и производством, и

бытом, и школой, только я один мог наказывать. Это необходимо.

Необходимо, чтобы была единая логика наказания и чтобы нака-

зание не было таким частым.

Вовторы„х, в наказании должны быть также известные традиция

и норма для того, кто применяет наказание. В коммуне Дзержин-

ского был такой закон. Каждый новенький имел звание воспитан-

ника. Когда он становился всем известным и когда все видели,

что он идет параллельно С коллективом, не возражая ему, он по-

лучал звание коммунара и значок с надписью ФЭД. Этот значок

утверждал, что он коммунар. Воспитанника я мог наказывать — дать

наряд. Это получасова:я работа, глазным образом на кухне„ по убор-

ке, в оранжерее, но не на производстве. Затем лишение отпуска

в выходной день, лишение карманных денег, т. е. заработанные.

карманные деньги не выдавались, а шли в сберкассу на его имя,

а получить из сберкассы деньги он не мог без моей подписи. И

самое страшное наказание, которое можно было применить, — это

увольнение с производства и перевод на хозяйственные работы.

Вот наказания, которые я мог применить и имел право применить

только по отношению к воспитанникам. По отношению к коммуна-

рам я не имел права применять эти наказания. Там было только,

одно наказание— арест. Воспитанник же не мог быть арестован.

Арест— это единственная форма наказания, которую я мог приме-

нить к коммунару.

Эта система имела огромное значение. Каждый старался как

можно скорее получить звание коммунара. Тогда он получал TakYi0

привилегию — быть арестованным. А я с арестами не стеснял-

ся. За мелочь, за маленький проступок, за то, что пуговица не

застегнута, — час ареста. Я не имел права садиться или сидеть,

наказывая коммунара. Я должен! был встать и сказать по отноше-

нию к нему:

127