Такой-то, получай час ареста.

И он говорит:

— Есть, час ареста.

И я мог до 10 часов наказывать.

Что это значит? В выходной день он обязательно отдает тояс

дежурному командиру, приходит ко мне в кабинет и говорит:

— Я прибыл под арест.

А раз он прибыл, я не мог его отпустить, так как в 1933 году

меня общее собрание лишило права прощать. Сегодня я прощу,

.а завтра накажу. какой же порядок? Поэтому я прощать не мог.

он имел право сидеть и заниматься в моем кабинете. Разговари-

вать с ним мог только я, больше никто не миел права с ним гово-

рить, причем тут нельзя было говорить о его проступке. Это счи-

талось дурным тоном, это считалось вульгарным, если бы я заго-

ворил с ним о его проступке. Он сидит под арестом, он отдувает-

•ся, и разговаривать об этом было в высшей степени неприлично.

Обьвјно мы разговаривали о коммунарских делах, о производ-

стве и т. д. Я не имел права напоминать ему, что он арестован,

и не имел права смотреть на: часы, сколько он просидел, исхщта-

«лось, что он сам должен был организовать свой •арест. И то.

что это поручалось ему самому, меня очень устраивало,

Вы не знаете, что это такое арест. Просидеть в течение целого

выходного дня у меня в кабинете, разговаривать со мной. Попро-

збуйте-ка даром наказать! Никто ни за что не сядет, а ведь это при-

ятный арест. Девочки относились к аресту с каким-то ужасом;

сесть под арест — это значило быть опозоренной перед всей ком-

муной. Поэтому девочки-коммунарки. имеющие значок, обычно

никогда нв попадали под арест. Когда я одну хорошенькую.

умненькую, приятную девочку, командира отряда, посадил под

арест на 4 часа, она все 4 часа плакала у маня в кабинете, как

теперь появится перед общим собранием. Она теперь драматиче-

.,ская актриса в Харьковском театре. Арест — это применение той

теоремы, о которой я говорил: как можно больше требований к

человеку и как можно больше к нему уважения„и арест был де-

„лом снященным.

Когда я был срочно, в течение одного часа, откомандирован

. шо телеграмме из Киева из коммуны Дзержинского и должен был

уехать в Киев, я имел только полчаса в своем распоряжении, что-

«бы проститься с коллективом, с которым я провел 8 лет. Конечно,

говорить тут было невозможно, и мне и им был.о трудно. Девочки

• плакали, состояние было нервного потрясения, и все же рефлекс

• сыграл свою роль. Я прервал свою прощальную речь, увидев, чах)

рояль в пыли, и говорю:

Кто дежурит по театру?

Первый отряд.

— Командиру 1-го отряда пять часов ареста.

Командир 1-го отряда — мой давний соратник. Все 8 лет мы с

ним вместе провели. Но почему пыль? Он не досмотрел, и вот

получай •5 часов ареста.