— 149 —

и ограничимся немногими о свойствахъ слова,

которыя предполагаются всякимъ языкомъ и должны служить

W10JHeHieMb кь сказанному выше о смм, какъ средств•ћ

c03HaHiH единства образа.

Уже въ прошлоиъ замгВчено было, что ново

иметь бдижайшее кь чувственныхъ

и что въ безсловесности животныхъ сЛдуеть

искать 06bHcHeHiH, почему имъ недоступны ни идеи

(во французскомъ, самомъ общемъ смысл этого слова), ни

зависимая отъ нихъ усоверши•мость человња. Впрочемъ и

тогда, и теперь весьма многими языка для

мысли понимается очень неудовлетворительно, напр. такимъ

образомъ: «языкъ служить noc06ieMb при потому

что онъ обозначаетъ только отвлеченное и доленъ обозначать

только это; въ противномъ caytlat онъ быдъ-бы безподе-

зенъ, такъ какъ число новь было-бы не меньше числа

Слово принимается здВсь, какъ знавъ гото-

Bocnpi8Tii » .

вой мысли, а не какъ ея органъ, не какъ средство

добывать ее изъ рудниковъ своей души и придавать ей выс-

шую ц1;ну. Безъ отвма остаются также вопросы: состав-

петь ди отвлеченное исключительную принаџежность чело-

В'Вка, и если нмъ, то какой особенный смысдъ придаеть

чејовшескому

06pa30BaHie въ восицЈятЈй, преобладающихъ надъ

другши, и связанное съ этимъ безсознатиьное

чувственнаго образа, всегда предполагаеть ycTpaHeHie изъ со-

значительнаго числа впечатлгмјй, которыя мы назвали

фономъ чувственнаго образа, и есть первообразъ позднћй-

шаго процесса отвлечетя или абстращи. Не трудно найти

доказательства, что чувственный образъ, на которомъ мы

сосредоточились, который мы выд'Вјили изъ всего прочаго,

заклочаеть въ сел далеко не всл черты, переданныя намъ

чувствами, точно такъ, какъ портретъ отсутствующаго лща,

написанный по одному воспоминанпо, изображаеть далеко не

особенности лица, на глазъ и

въ живописца. Безсознатедьное caiflHie нЊ