.-— 153 —

сти собаки и пр. не есть еще собака), ни въ своей сово-

купности, во первыхъ потому, что эта совокупность есть

сумма, иножественность, а предметь есть мя насъ всегда

единство; во вторыхъ потому, что А, какъ предметь, должно

џя насъ заключать въ сел не только сумму изЛстныхъ

наиъ признаковъ a+b+c, но и возможность неизв"тныхъ

х+у..., додано быть отличнымъ отъ своихъ при-

знаковъ, и между тВмъ объединяющимъ ихъ и условливаю-

щимъ ихъ Въ словВ, кань

единства, и общности образа, какъ случайныхъ и

составляющихъ образъ, постоянныиъ

(которое, припомнимъ, въ первобытномъ

сдоЛ не есть ни JlMcTBie, ни качество), впервые

приходить кь сознанјю темнаго зерна предмета, кь

диствитиьнаго предмета 1).

При этомъ сЛдуеть помнить, что конечно такое зна-

Hie не есть истина, но указываеть на исти-

ны гдв-то вдали, и что вообще чедоЛка характеризуетъ не

3HaHie истины, а cTpeMJeHie, обовь кь ней, уЛжденЈе

въ ея

Апперципируя въ BocnpiHTie, вновь появившееся

въ и произнося только одно слово, имВющее зна-

предиката. уничтожаеть первоначальное без-

pa3Htlie членовъ особеннымъ образомъ ОНА-

няетъ изъ этихъ членовъ, именно предикать,

дыая его вторично предметомъ своей мысли.

Чтобы видмь, чего недостаеть такому неполному гос-

подству языка, въ чемъ несовершенство мысаи, которая

высказывается только отрывистыиъ словомъ, довольно срав-

нить такое единичное живое слово съ сдовъ.

«Цюця!» значить: вновь входяијй въ мое c03HaHie образъ

1) „Какъ безъ лаыкв, говорил Гумбольтъ, невозможно t10HRTie, такъ

вего пе было бы џа души в предмета, потому что и вснкт BB%aIBii вредиетъ

только посредствоиъ B0BHTia получаетъ дла неа полную существенвость“. Ueb.

die Versch. 59. Мы прибавишь, что U0H*Tie развиваетъ только то, что дано

ухе до него.