— 146

существа человћческаго разума. Но что можно доказать отно-

сительно идей, предшествующихъ всякому не суще-

ствующихъ ни въ опытћ, ни въ а скрывающихся

отъ нашего нора въ невидимой и безсознательной глубин«

духа? Если же притомъ это предположете, ни“мъ не вы-

званное и ни“мъ не доказанное, само основано на противо-

увчащихъ и ведеть кь иолнМшей неЛпости, то

можемъ ли мы видТ,ть въ немъ что либо, кромФ)

которая можеть служить развећ только ложной

точки исхода?

Но если г. Соловьевъ, въ посл%довательномъ развитји своей

не останавливается ни передъ какими выводами, то съ

другой стороны, при окончательномъ элемен-

товъ онъ не остается втВренъ ce6rk. Признавши мисти-

ческое 3HaHie за единственное истинное 3HaHie, которое даеть

намъ полную дМствительность предмета, онъ вдругъ объявляеть,

что этому недостаеть именно Ойствительности, вслЫ-

CTBie чего оно должно быть восполнено опытоиъ и логикою.

«Если разумъ и опытъ безъ мистическаго лишены исти-

ны, говорить г. Соловьевъ, то безъ разума и опыта сама

истина лишена полноты идМствите,дьности» (стр. 370). Какимъ

же образомъ можеть истина быть лишена полноты и дМствитель-

ности, когда истина есть то, что есть? когда она опре$лилась

даже кань всеединство? Какииъ образомъ возможно, чтобы бы-

не доставало дМствительности,а всеединству полноты? Мисти-

ческое 3HaHie, говорить въ другомъ мгвст'В г. Соловьевъ, «вы-

ражаетъ лишь безусдовное и безусловную сущ-

ность предмета, но выражая его актуальнаго или феноменаль-

наго его или для другаго, которое

обнаруживается только въ природной сфе[Њ» (стр. 366). Ног.

Соловьевъ вабылъ, что по его актомъ мистическато творче-

ства вгВчная идея воплощается въ чувственныя данныя внгћшняго

Чего же ботве? Мы им'Веиъ туть, по самого