— 38

иятјй, но ничто не помогало.—Онъ любплъ pycckiii на-

родъ ради своей истины, они любили его помимо вся-

и общаго у нихъ была только эта любовь,

кой идеи,

а не та мысль, которою одушевлень быль kllprbeBckiii.

Но если не поняли свои, тй;мъ меньше МОГЈШ понять

его ПРОТПВНИКИ. Славянофильская литература сороко-

выхъ и пятидесятыхъ годовъ заслонила Кцњевскаго,

развернувъ его мысли въ пышную историко-философ-

екуш систему. Если бы кто и вздумалъ докапываться

до первоначальной, метафизической мысли, изъ кото-

poii родились, именно въ КирТевскомъ, задатки позд-

нМшаго славянофильства,—онъ ЈПIШЬ съ трудомъ могъ

бы разглядТть это зерно за толстымъ слоемъ разсужде-

Hiii о древнемъ русскомъ быть, о о ПетрТ;,

объ общин'ђ и пр. Да никто и не пробовалъ: не до

того было. Идеи общественнаго строительства, вопросъ

о ПОЛИТИЧеСКОЙ свободТ надолго ПОГЛОТИЛИ BHIIMaHie

общества и литературы; въ разгоравшейся борьбј; им'ьлп

только историческЈя Teopiu славянофильства,

потому что изъ нпхъ вытекали опредеђленныя дпрек-

тпвы для будущаго; не удивительно, что прогрессивная

публицистика только эту сторону славянофильства и

знала, только ее и оспаривала, тЬмъ болтђе, что вменно

ее, кашь сказано, преимущественно выдвигали п самп

славянофилы. Въ результа% получилось огромное не-

жертвой, но п первымъ виновни-

комь которой быль Кпт;евскјй.

Пора исправить ошибку, которая въ свое время была

, ПСИ.ХОЛОГИЧеСКИ неизб'Ьжна. IIopa вылущить изъ исто-

рпческой философй1 славянофильства то многощђнное

зерно, которое вложилъ въ нее не-

преходящей истины о внутреннемъ человТка.

Была иравда въ тоМь, что писалъ klIpTeBckiii •о ра-

цћјпа.лпзм'ђ мысли. Кто слгђдитъ за разви-