— 33 —

Сами по себе эти написания не имеют большого значения.

Но при сопоставлении с написаниями текста Екатер. списка они

могут служить хорошей иллюстрацией R высказанному ранее по-

ложению', что текст перевода рукописи один из начальных тек-

стов. Подобное смешение могло быть на первых порах работы

над Памятником, чкогда еще глаз не присмотрелся, когда еще в

чтении д.ревнего текста не было навыка. Впоследствии это должно

было, конечно, исправиться, что уже и заметно в ЕЕатеринин-

ском списке, где Козловский отмечает подобный недосмотр лишь

в слове „самаю" (.ibid., стр. 7). Тем более эго нужно сказать о

таких написаниях, нак „дождь Божева внука“, где в силу этого

явно уже получается нелепость. В Екатерининском списке этого нет.

Я лишь отмечу эту особенность, не приводя всех примеров

из рукописи.

В Екатерининском списке текста Памятника они, как отме-

чено было Козловскпм, стерпись. Ero орфография—в большинстве

орфография современная, ибо, как говорит Козловский, „писецъ

или руководивпйй пмъ графъ Мусинъ-Пушкинъ и не УМЉТЬ не

хопиьли точно скопировать формы рукописи, постоянно

сбиваясь при этомъ на современное вмъ русское и

русскую (стр. 6). В силу этого и получился ряд

разночтений п не в пользу Екатерининского списка.

Трудно решать вопрос о томъ— „не ум%ли, или не хо%.ти” они

этого сделать. Но, думается, что второе будет ближе истине.

Для Императрицы эти особенности не играли роли, ц не нужно

было выдерживать строго орфографию Памятника, делая список

для человека, который мог • интересоваться лишь исторической

основой „ Слова“, его литературной денностыо, но никак не тон-

костями правописания. Последнее при известной ореографиц самой

Императрцпы было даже для нее и непонятно. Ес.ш бы

„не умрЬлп", пак хочет это видеть Козловский (стр. 4, 6), то,

конечно, не было бы такой замены орфографии,

как можно видеть из слпчения списков. С другой стороны: когда

они „не

это сделать. то это ясно и ска.зывалось, как,

напр., в написании „самого“. А таких написаний было бы тогда

больше. Теперь же мы видим, что они умели и исправляли.

остав.тяя только то, что, действительно, выходило за пределы их

уменья.

Насколько же работа с первого времени была точна, пола-

вывает отчастп ната „Рукопись“.

В переводе, конечно, соблюдать точность написания тенета

памятника -— излишне, дамке невозможно, если перевод от

подлинника. Но в „Рувописи“ мы находим наряду с современ-