то, что мы истиннымъ должны признать дишь постоянное и неизв

мТ,нное въ вещахъ, но и то, что вс'в вещи въ совокупности со-

ставляютъ нгВчто единое. Истиной, говорить онъ, мы назы-

ваемъ то, что есть. Но есть все. Слдоватиьно, то,

чт не есть все, отдюьный предметь, не есть истина.

Все необходимо предполагаеть единое, ибо многое само по себ'В нь

есть все; оно есть все, лишь поскольку оно содержится въ еди-

номъ. Сами же по сел, вещи не могуть быть истиной,

ибо 0н'в различаются другь отъ друга, такъ что одна вещь

не есть другая; каждая въ своемъ не мо-

жетъ быть истиной, ибо тогда истина различалась бы сама отъ

себя, или истина была бы на истиной. Сљ своей стороны, единое

им•Вющее многое себя,не есть истинно единое,а только одно изъ

многихъ. Отсюда г. Соловьевъ заключаеть, что истина есть

всеединство (стр. 314—315).

Не трудно видЖь, что и этотъ выводъ весь основань на

игргВ сдовъ. Когда мы говоримъ, что есть все, то нодъ сто-

вомъ в се мы разум“мъ совокупляемое• въ нашемъ ум1; пред-

вещей, изъ которыхъ каждой нрпаддежить при-

знакъ есть; но изъ того, что мы эти вещи обозначаемъ со-

вокупнымъ Ha3BaHieMb, отнюдь не слдуетъ, что этоть при-

анакъ принадлежить только совокупности, и что такъ какъ

отдшьная вещь не есть совокупность вещей, то ей этоть

признань не принадлежитъ. Наоборотъ, мы этотъ иризнакъ

приписываемъ совокупности, единственно потому что мы при-

писываемъ его каждой вещи въ отјОЛности, и еслибы кото-

рой нибудь изъ нихъ онъ не принадлежалъ, то мы не могж

бы приписать его встмъ. Самое слово все не значить еди-

ное, а только совокупное.

Признаемся, мы совершенно не можемъ понять, какимъ об-

разомъ такой умъ, какимъ несомн'Внно обладаеть

г. Соловьевъ, можетъ cepi03H0 заниматься такою схоластиче-

скою софистикою. Для всего важнО ира.вильнов•