— 161 —

навязывать объекты, представлять ихъ какъ

HhIIT0, себя существующее и украшать ихъ всевозможными

совершенствами. Еще HerrocTIDkUhe, что такое упорство яв-

ляется въ немъ только относительно идей. Почему именно

изъ Bcixrb формально-субъективныхъ элементовъ нашь

разумъ для избираетъ только идеи? У насъ

есть субъективныя, какъ полагаетъ Кантъ, формы чувствен-

наго позн51йя, есть чистыя формы разсудочнајго;

почему же нашь разумъ не придаетъ абсолютнаго, качествен-

наго совершенства пространству и времени, не почитаетъ

ихъ личными, имЫщими внть насъ существами? почему

не олицетворяетъ возможности, дм-

ствительности, качества, количества и проч.? Не служить ли

это свидфтельствомъ, что наши идеи выходятъ изъ ряда

субъективныхъ или регулятивныхъ только началь

3HaHia?

Наконецъ, если обратимъ BHILM&Hie на то, какъ Кантъ опре-

дьяетъ субъективное идей для то въ

его объ зтомъ предмей замкимъ сбивчивость и

которыя показывають несостоятельность этого Кантъ

признаетъ идеи высшей познавательной спо-

собности—разулш, и 3HaqeHie ихъ поставляетъ въ томъ, что

препятствуютъ наптему останавливаться въ из-

йстныхъ границахъ, требуя, чтобы оно шло дальше и дальше,

пока не дойдетъ до безусловнаго, или, что тоже, требуя, чтобы

оно шло въ безконечность, такъ какъ безусловнаго въ знати

мы достигнуть не можемъ. Но въ тоже время Кантъ

что разсдДокб нисколько не стТсняется Амъ, что въ своемъ

онъ долженъ двигаться въ безнонечномъ

отъ частныхъ явлепјй кь причинамъ. Но въ такомъ.. •елуча'Ь

не дается ли уже въ дКтельности разсудка то самое, что

производится изъ дКтельности разума' и его идей, именно—

возможность неограниченности n03HaHi51. Если въ свойств“;

разсудка• заключается уже возможность не ограничи-

ваться въ причинъ но идти дальше и дальше

въ безконечность, то умъ и его идеи съ • ихъ регулятив-

ными оказываются совершенно излишними; они

повторяютъ то, что уже есть въ самой цриродф разсудка.

СОЧ. В. КУДРЯВЦЕВА. Т. П.

11