— 168 —

или чтобы обязательность этого закона основывалась на мысли

о его высшемъ происхожденЈи. Чрезъ это нарушилась бы сво-

бода челов±ческой воли и безусловная автонлйя нравственнаго

закона, требующая, чтобы мы исполняли этотъ законъ ради

его самого, • а не по вн%шнимъ какъ бы ува-

житељны они ни были. Укр±плять силу нравственнаго закона

указанјемт, на• Божественныя награды или значить

нарушать YBueHiei кь нему и возмущать его чистоту. Свя-

тостъ „нравственнаго самого въ себ есть ocH0BaHie

в±ры въ Бога •и предшествуетъ ей, а не наоборотъ. Такимъ

образомъг по собственному Канта, истина

и безсмертјя души не есть ocH0BaHie нравственности,

но только единственно достаточная гипотеза, необходимая для

объяснен1я потребности высочайшаго блага *).

При такомъ предметовъ в±ры самымъ скуднымъ

содержанјемъ, npIBHaHieMb БожЈя и души,

при такомъ совершенномъ ея не только

въ области знанЈя, но 'и жизни, какого не допускалъ даже

деизмъ XVIII, вы, какъ долженъ быль cM0TprhTb Кантъ на

рели1Јю, которая въ дМствительности представляетъ всегда

и бол%е обширное содержанје и значитејљное влЈянЈе на нрав-

ственную жизнь? Очевидно и съ перваго взгляда, что съ точки

зртђтя Канта, рејппЈя • съ своимъ дНствителънымъ содержа-

нЈемъ, за исключенјемъ двухъ упомянутыхъ истинъ, и съ

своимъ влјянјемъ должна была представляться ч±мъ-то такимъ,

не толко излишне, но положительно вредно, такимъ, что

не должно бы им±ть мсЬста въ области чистаго разума, не

только теоретическаго, но и практическаго; поэтому и источ-

никъ ея не можетъ заключаться въ чистыхъ

разумной челойческой природы, но либо въ иномъ м±сй.

Это вполн± оправдывается т±мъ B033piHi0Mb

на сущность какое изложено въ извгЬстномъ сочине-

нји Канта, касающемся этого предмета: въ предв-

лахъ чистаго разума“ хотя въ немъ, по въ оче-

видному историческому значенјю религји, котораго не могъ

не признать и Кантъ, и зам±чаются н±которыя отъ

*) kTitik d. Pract. Vernunft, 267 и сл±д.

* * ) Отчасти и въ Streit der Facult5ten.