— 39 —

высшимъ, “мъ-то такимъ, что не можетъ быть, подобно

другимъ духа, хЬломъ человЫескимъ•, то это

быдо-бы иначе, если-бы мы встрЫади духовную силу чело-

вВна не въ однихъ только единичныхъ ен проявленЈяхъ, но

есаибъ мы могли постигнуть глубину ея сущности и связь

въ ней всЖъ человыескихъ индивидуальностей, связь, на

которую указываетъ языкъ 1). Но такая душа человмества

для насъ непостижима; въ дум человтескомъ нельзя сел

представить ничего выше его самого, ничего такого, изъ

чего-бы рядомъ могли вытекать языкъ и духовныя особен-

ности народа: поэтому языкъ есть $ло божественное, при

томъ не въ томъ смысл, въ какомъ могуть быть названы

божественными всћ необходимо

свойства чело1Њческаго духа (напр. языку н#гь

ничего равнаго, кро" самого духа; вмФ,стВ съ духомъ онъ

возводится кь божественному началу .

Заключительныя единства духа и языка

и ихъ pa'ut.1bHocJTIi, божественности языка и его человт-

ности, эти Т'Ьмъ отличаются отъ предшеству-

ющихъ, что самъ Гумбольть признаеть ихъ за противорМЈя

Teopill и практики; и тють самымъ заставляетъ считать ихъ

cat,wTBieMb ему лично свойственнаго мысли, сы-

рымъ MaTepiaJ0Mb, котораго онъ не могь переработать въ

научныя noaoateHiH.

Крайне ошибочно было-бы сравнивать знаменитыя анти-

Гумбольта съ невольными и безсо.знательными доги-

ческими ошибками въ родрв тевхъ, kakiH мы видимъ у Бек-

кера. Разница между Гумбольтомъ и Беккеромъ та, что пер-

мыслитель, который постоянно чувствуетљ,

что worytlie ПОРЫВЫ его мысли бе.зсильны нередъ труд-

ностью задачи, и постоянно останавливается передъ неизвћст-

нымъ, а второй въ нВсколькихъ мелкихъ фразахъ видить

клочь КО

вс%мъ тайнамъ жизни и языка; первый, заблуж-

38—9.